Лин Гамильтон - Тайский талисман

— Вижу, вы многое знаете об этой истории. Значит, я обратилась, куда нужно. Деньги возымели действие на Бента Роуленда, во всяком случае, до тех пор, пока он не перепугался или стал ненужным. И тот факт, что Уилл переправил кое-какие вещи, в том числе и этот портрет, в безопасное место, говорит о том, что он боялся. Но у меня есть еще вопросы. Был Ютай тем посредником, о котором вы говорили?

— Возможно.

— А ваш компаньон, которому вы его представили? Не владелец ли он ларька на амулетном рынке?

— Тоже возможно.

— И полагаю, после того, как эти двое познакомились, они могли продолжать деловые отношения по другим упомянутым мероприятиям: запугивание, легкий нажим и так далее.

— Думаю, это возможно, хотя точно не знаю. Я всего лишь бесстрастный наблюдатель.

— А если я скажу, что Уилл писал книгу о ней? — спросила я, указав на портрет. И подумала: «Все еще бесстрастный?»

— Да? — Он как будто тут же расстроился. — В таком случае, сожалею о своей причастности, пусть и очень косвенной.

— Вы превосходно говорите по-английски, — сказала я.

— Благодарю вас, — ответил он. — Я выучил язык в ранние годы, когда поставлял различные товары американским солдатам, наслаждавшимся отдыхом, наверняка вполне заслуженным, от войны во Вьетнаме. Родители мои умерли, когда я был еще ребенком, и мне пришлось заботиться о себе самому. У меня это очень хорошо получалось. Эта книга: существует ее рукопись? Разумеется, нет. В этом и заключалась проблема, так ведь?

— Да, в этом, — согласилась я.

— Существуй она, — сказал Вичай, — мне бы очень хотелось ее увидеть.

— Не поделитесь ли своими планами относительно «Аюттхая трейдинг», о которых упомянули?

Вичай усмехнулся.

— Смешные вы, западные женщины. При взаимопонимании, которого мы как будто достигли — вы заметите, что я немного овладел французским языком для дел по ту сторону границы с Вьетнамом, или лучше сказать, Индокитаем? — поделюсь. Я хочу прибрать к рукам эту компанию. Всю жизнь я смотрел на Чайвонгов и стремился стать таким, как они, богатым и принятым в обществе. Я хочу приобрести это богатство и положение. Могу добавить — тем или иным образом. Я надеялся на брачный союз. Не вышло. Молодой Чат мне нравился. Я был бы счастлив иметь его зятем. Но он явно любил другую. Это не вина вашей Дженнифер. Я это знаю. С моей стороны ей бояться нечего. Есть еще Дусит, но я люблю свою дочь и думаю, он не тот молодой человек, которого я бы для нее выбрал. Он избалованный, и из него ничего не выйдет. Это оставляет мне только деловой выбор.

— Идея брака все равно не годилась. Ваша дочь вышла бы за двоюродного брата.

Прошло несколько долгих секунд, показавшихся чуть ли не целой жизнью. Я подумала, что слышу шум самолета в небе и гудение насекомого где-то поблизости. Из-за двери доносился негромкий разговор охранников.

— Это правда? — спросил наконец Вичай.

— Думаю, что да.

— Вы удивляете меня, — заговорил он. — Я редко удивляюсь. Старался отучить себя удивляться совсем. Едва увидел в гостиной тот портрет, с мечом, я понял, что тут есть какая-то связь. Мне мгновенно вспомнилось детство. Знаете, мне позволяли играть с ним. В ножнах, разумеется, и когда был не один. Но никогда не думал… Мне вспомнился мужчина. Лицо его было просто пятном. Вы скажете, что это был мой отец.

— Вират. Старший брат Таксина. Ваш отец.

— Это правда? — повторил он. Наступила еще одна долгая пауза. — Значит, я незаконнорожденный сын, отправленный на север и забытый, так?

— Думаю, это было сделано для вашей защиты. Людьми, которые по-настоящему заботились о вас.

— И кто же эти люди?

— Ваша мать и ее родные. Она считала, что если Таксин узнает о вашем существовании, вам не жить. Не знаю, так это или нет. Возможно, если Чайвонги узнали, то убили бы вас. А может, взяли бы в семью, вы жили бы в роскоши и высшем обществе, как того хотите.

— По тому, что знаю об этой семье, мне ясно, какой бы выбор из этих двух они сделали, — сказал Вичай. Глаза его сильно потемнели.

— Ваша тетя беспокоилась о вас много лет, — сказала я. — Это вдова Роберта Фицджеральда, того человека, что написал портрет, и мать… — Я заколебалась на секунду, но я дала обещание, пусть это и значило лишить Вичая брата. — Мать, — повторила я, — другого Роберта Фицджеральда, того, кто начал расчищать портрет. Может, вы захотите познакомиться с ними.

— Надо будет подумать об этом, — сказал он. — А моя мать?

— Ее бывшая невестка говорит, что она мертва, что она вернулась в Штаты под вымышленной фамилией.