Владимир Гоник - Стойкий запах лосьона

Утром следующего дня Сажи вышла на работу. В отделении ничего не изменилось, не было никаких новостей, шла все та же спланированная больничная жизнь: вскрытия, биопсии, некропсии... И на ее вопрос: "Что тут нового" - Коваль, замещавший Сажи, ответил: "Перчаток и скальпелей как не хватало, так и не хватает..."

Побыв с час у себя, она пошла в главный корпус, заглянула в ординаторскую 2-й неврологии, но ей сказали, что Костюкович в палате тяжелого больного. И она направилась к главврачу...

- Так что, господин Михальченко, будем делать? - спросил Левин. Рискнем?

- В ваших соображениях нет ни одного изъяна. Кроме одного, - сказал Михальченко.

- А именно?

- Вдруг все окажется не так. Можем напороться.

- Ну давай еще раз пройдемся по моему сценарию. Я буду говорить, а ты сокрушай его, возражай, предложи что-нибудь свое. Не обижусь.

- В том-то и дело, что у меня все вразброс, а соединить нечем. Что ж, давайте рискнем. Вы Чекирде высказывали свои предположения?

- Нет, еще рано, - ответил Левин.

- Значит, делаем так: я отправляюсь с Рудько на пост ГАИ на Волынское шоссе, перехватываем Дугаева. Вы сидите здесь и ждете моего звонка. Если наш разговор с Дугаевым что-то даст, я звоню вам и вы сразу же - на пивзавод. И Бог нам в помощь!

- Дрожат коленки?

- У меня всегда, в таких случаях, когда хожу втемную, начинается нервная зевота. А у вас?

- Закладывает уши.

- И сейчас?

- Вроде еще нет, слышу тебя хорошо.

- Значит, завтра мы с Рудько едем встречать Дугаева.

Главврач принял ее сразу, и Сажи, едва увидев его подобревшую вдруг физиономию, почувствовала, как у нее натянулась кожа на скулах и по лицу пронесся горячий ветер - признаки закипавшего гнева. Но сдержавшись, она сухо поздоровалась и так же сухо сказала:

- Доктор Костюкович вам уже сообщил, что стекла Зимина у нас есть? Через два-три дня я представлю вам протокол вскрытия и бланк гистологии.

- А большего и не нужно, Сажи Алимовна! - с энтузиазмом произнес главврач, словно только на нее и надеялся. - Работайте спокойно.

- Я принесла вам заявление: из больницы я ухожу. В конце месяца, - и она положила ему на стол листок бумаги.

- Как?! Почему? - оторопел главный. Каким бы он ни был, он все же понимал, что найти равного ей завотделением будет очень трудно, непросто будет найти и такого патогистолога, как Каширгова. - Ну что вы, Сажи Алимовна! Не спешите, подумайте. Ну произошло недоразумение! Инцидент исчерпан. Я вас не отпущу.

- Это не недоразумение. И вы прекрасно понимаете, о чем речь. После этого мы не сработаемся. Я ухожу на кафедру. У профессора Сивака есть место ассистента. Вы много потеряете, если от вас уйдет и такой невропатолог, как Костюкович. До свидания, - круто повернувшись, она вышла из кабинета.

26

Минут за тридцать Михальченко и Рудько добрались до стекляшки-будки поста ГАИ на Волынском шоссе. Дежуривший рябой старшина, поняв, что от него требуется, вышел и занял место у разделительной линии на "островке безопасности" - овальном пятачке, возвышавшемся над шоссе сантиметров на пятнадцать-двадцать.

- Ну что, будем загорать? - вздохнул Михальченко и глянул на часы. Была половина девятого утра. - Знать бы сколько.

- Кто знает. Тут Дугаев нами распоряжается, - отозвался Рудько. Но завгар сказал мне, что Дугаев сегодня должен обязательно вернуться.

- Хоть бы почитать что, - Михальченко окинул взглядом столик, на котором, кроме многоканального телефона-коммутатора ничего не было.

- Может, сгоняем в "подкидного"? - спросил Рудько.

- А карты?

- Это добро найдем, - Рудько вытянул ящичек стола и, порывшись, извлек колоду замусоленных карт. - Сдавай.

Сколько партий они сыграли, Михальченко не помнил, время тянулось медленно. Около часа дня они пошли в придорожный буфет, сколоченный из толстых фанерных щитов, стоявший между магазином автозапчастей и заправочными колонками. Буфет был почти пустой - всех отпугнули цены, а прежде тут всегда было полно шоферов-"дальнобойщиков". Взяли по две чашечки кофе и по пачке вафель. Когда вышли, Михальченко сказал:

- Ты иди, Богдан, а я в туалет схожу.

Возвращаясь из туалета, увидел, что старшина, остановив какой-то "ЗИЛ", разговаривал с шофером, сидевшим в кабине, лица его Михальченко не видел, но по номеру на борту понял: это та машина, которую они ждали. Михальченко быстро пошел в будку, где сидел Рудько.

- Дугаев прибыл, - коротко сообщил он Рудько.

Минут через пять вошли старшина и Дугаев.

- Вот, товарищ старший лейтенант, ездит, а техосмотр не прошел. - Уже три месяца просрочено, - старшина положил перед Рудько документы Дугаева.