Татьяна Степанова - Три богини судьбы

Григорий Дьяков внезапно с силой оттолкнул от себя Гущина, снимки с места убийства веером разлетелись. Тело Дьякова согнула судорога, оно завертелось волчком, словно какая-то сила засасывала его в себя. А потом эта же сила бросила его на бетонный пол, на то самое место, где когда-то был сооружен ворот-дыба, но предусмотрительно разобранный, когда здесь в подвале подчищались все следы.

– Вытащите меня отсюда! – завизжал Дьяков. – Клянусь, я все расскажу, только вытащите… Неужели вы ничего не слышите?! Уйдем отсюда скорее-е-е!!

Ждать пришлось долго, так долго, что… Катя даже подумала в который уж раз: на кой черт мне все ЭТО сдалось?

Из всех известных Петросянов на ум приходил лишь юморист из «Кривого зеркала». Но и то правда, мало ли в Бразилии донов Педро… А тот Платон Петросян, чье имя прозвучало в связи с арендой дома в Никитниках одиннадцатилетней давности, оказывается, был еще и «крайне сложным», осторожным, неуступчивым.

– Я с ним связался, кажется, мы договорились. По крайней мере, имя профессора Геворкяна на него впечатление произвело. Он согласен встретиться с вами. За остальное не ручаюсь. Там уж вы сами действуйте. – Смирнов вывел Катю из состояния отрешенности и скуки.

А ГОВОРЯТ, ЧТО ВСЕ ЧИНОВНИКИ – БЮРОКРАТЫ… НЕ ВЕРЬ ТОМУ, ЧТО ГОВОРЯТ…

– Спасибо вам большое, – Катя была искренне благодарна.

– Петросян ждет вас через сорок минут в японском ресторане отеля «Балчуг Кемпински».

От Биржевой площади до отеля ехать было недалеко – всего-то через мост. Но на Славянской площади, на Варварке и Китай-городе стояла мертвая пробка. Опаздывать Катя не собиралась, есть встречи, на которые невыгодно опаздывать. И наддала хода. Вниз к Варварке, на мост к Балчугу. С моста, если повернуться спиной к Кремлю, открывался совершенно дикий, марсианский какой-то вид на грандиозный пустырь – в самом сердце города, затянутый уродливыми аляпистыми щитами. Когда-то здесь была гостиница, ее сломали, и теперь тут то ли заброшенная стройплощадка, то ли просто помойка.

Именно сюда смотрели окна ресторана, в этот несуетный час он был тих и благороден, весь отделанный темным деревом. На фоне окна, на фоне строительного пустыря, на фоне щитов с рекламой футбола, Катя увидела невзрачного лысого человечка в отлично сшитом черном костюме. У него были темные глаза – проницательные и колючие.

– Присаживайтесь.

– Добрый день, спасибо.

– Кофе?

– Спасибо, – Катя положила сумочку.

Пить кофе в японском ресторане…

– Черный или со сливками?

– Со сливками.

– Неожиданный звонок.

– Да, но мы просто вынуждены к вам обратиться.

– «Мы» – это кто? Была названа фамилия профессора Геворкяна. Это очень уважаемый человек. В том числе мной уважаемый. Хотя мы и незнакомы.

– У него сейчас сложный пациент. Он пытается разобраться, помочь.

– Он… хорошо, а вы? Я так понял, что вы из милиции?

– Да, но… В этом деле я помогаю профессору. Поймите, это крайне важно.

– Крайне важно что? – Платон Петросян бросал вопросы как мячи – только успевай ловить.

– До того, как совершить преступление, пациент профессора проживал по адресу: Никитников переулок, 12. Там был склад обуви, его арендовали после долгого перерыва. Последним арендатором перед пожаром, что там был, являлась ваша фирма «Восток юниверсал».

– Я только ссужал деньги. И это было давно.

– Да, но…

– Где же связь? Что хочет узнать глубокоуважаемый мной профессор Геворкян?

– Я пока не знаю, какая тут связь. Но мы хотим собрать все факты, все данные. Это очень сложный случай, я бы сказала даже, странный случай… Пациент профессора Геворкяна совершил тяжкое преступление.

– Я читал в газете, сразу увидел знакомый адрес.

Перед Катей поставили чашку кофе. Она поблагодарила.

– Никакой связи. Магазин, под который я давал деньги, закрылся одиннадцать лет назад. В том доме мерзость и запустение.

– Да, мерзость и запустение… И ни я, ни профессор Геворкян не видим связи, однако…

– Что? – глаза Петросяна по-прежнему были колючими, но в них вспыхивали искорки интереса. – Так что?

– Нам просто необходимо собрать все факты, – ответила Катя.

СЕЙЧАС ОПЯТЬ СПРОСИТ «ЗАЧЕМ?», И Я НЕ СМОГУ ЕМУ ОТВЕТИТЬ, И НАША БЕСЕДА УМРЕТ САМА СОБОЙ…

– Да, в связи с тем, что было в газете, я тоже этот адрес вспоминал. – Петросян откинулся на спинку деревянного самурайского кресла. – Ну тогда, одиннадцать лет назад, перед дефолтом, все как-то хотели заработать, куда-то вложиться со смыслом… Этот магазинчик… Почему бы и нет, думал я тогда – тайские штучки, разная восточная дребедень, это тогда продавалось, это покупали. В общем, ко мне поступило предложение, и я согласился. Я рисковал только деньгами, нельзя сказать, что это были большие деньги, но по тем меркам, одиннадцать лет назад, это был бизнес. Этот парень, который все затеял… Я не сразу понял, что он это все не всерьез. Так дела не делают, когда хотят вернуть то, что вложено в дело, и еще какую-то прибыль получить… Но у него были свои взгляды, свой интерес, и поначалу я мало на все это обращал внимания… Знаете, тайские штучки – мебель из ротанга, керамика и прочее… для любителей – азиатское порно пополам с пакетиками благовоний, шоу трансвеститов из Бангкока… Это не мой стиль, мы не секс-шоп открывали… И меня это как-то стало напрягать, а потом я узнал, что этот парень, мой номинальный компаньон, вообще…