Татьяна Степанова - Три богини судьбы

Напротив лейтенанта сидела брюнетка в полосатой кофточке и синих бриджах. Ее монголоидное личико выражало живейшее усердие помочь – доблестные правоохранительные органы, вы спрашивайте, спрашивайте – я все скажу.

…– Ее ничего не покупать, а моя ей не предлагать, моя просто стоять рядом с маршрутка… – голосок у свидетельницы был тоненький, как у комарика.

– Но она в маршрутку не села, так или не так? – лейтенант Должиков в свои двадцать лет изъяснялся хриплым прокуренным басом.

– Таки-так, товалищ милисьонер…

– Ну, что тут у вас, как продвигается? – спросил Гущин.

– Со скрипом, Федор Матвеевич, но продвигается. Вот свидетельница Цинь Юнь, уроженка города… ох ты черт, как там этот ее город-то… Китаянка она, у них бизнес был на Черкизоне, а теперь они после закрытия рынка по области ездят с товарами.

– По городам и весям, как коробейники, так, что ли, товарищ Цинь Юнь? – Гущин подмигнул китаянке.

– Таки-так, натяльник… Моя ее узнавать, он фото дать, и моя узнавать сразу, – китаянка закивала. – Она там курить… Моя видеть, она курить прямо на остановка, моя ее потому запоминать – платье, белое пальто – все итальянски, ох, хороший вещь! Дождь сильно лить тогда, она не брать зонта. Она в маршрутка не сесть, она голосовать на остановка.

– Она опознала потерпевшую Марину Заборову, – доложил Должиков. – Та примерно в 19.20 стояла на автобусной остановке – это на выезде с территории аэропорта. Мы проверили, там действительно легче поймать машину, частника или такси, потому что на территории аэропорта это сейчас проблематично. Свидетельница тоже была на остановке, видимо, пыталась что-то продавать пассажирам, ждущим автобуса, после закрытия Черкизона они так часто делают, везде расползлись, как…

– Моя ничего не продавать, просто стоять, ждать… Потому что дождь лить. А она – эта, которая курить, она голосовать, и ее никто не брать сначала, а потом одна машина останавливаться, – запротестовала китаянка.

– Так, машина, какая машина? – спросил Гущин.

– Какая машина? – Должиков повторил так, словно перевел на китайский.

– Моя не помнить… Машина, авто… синяя…

– Легковая?

– Нет, такая, вот такая, – китаянка показала что-то миниатюрными ручками.

Катя ни в жизнь бы не догадалась, что она там имеет в виду, а Гущин понял:

– Пикап, что ли? Или фургон? Синего цвета?

– Да, да, возить, удобно возить товар. Там что-то писать сбоку.

– На борту было что-то написано? – Должиков пометил себе.

– Да, писать, яркий буква, как реклама.

– Значит, потерпевшая… та женщина в белом пальто, которая курила и которую вы узнали на фото, села в синий пикап?

– Да, туда сесть, не в маршрутка, туда.

– Мы уточнили, Заборова и раньше пользовалась попутками, от места работы в аэропорту до дома ей не так уж далеко, – сказал Должиков.

– Вот вам и китайский товарищ Мао Цзэдун, – Гущин усмехнулся, когда они оставили сорок шестой кабинет. – Ну хоть по-нашему понимает, лопочет и что-то помнит, и на том спасибо. Русский – китаец, дружба навек. Как ее Должиков там, в Домодедове, найти ухитрился, не хочешь послушать?

– Вообще-то найти свидетельницу надо было раньше, десять дней назад, как пропала эта Заборова, – Катя не удержалась, уколола.

– И сейчас бы не нашли, если бы не повезло, – Гущин хмыкнул миролюбиво. – Где сыск, где везение… Мне вон тоже повезло – подкузьмило тогда на Арбате оказаться. Ну да ладно, кое-какие факты теперь есть в загашнике. Заборова села в синий пикап или фургон на остановке возле аэропорта. Интересно, а что там эксперты колдуют со следами протекторов на месте убийства… Какая там машина была?

– Ее изнасиловали? – Катя задала тот вопрос, который задавала еще в Куприяновском карьере.

– Следы спермы экспертиза выявила.

– Где-то держали десять дней, потом убили и хотели тело утопить, но не получилось. Федор Матвеевич, шансы на раскрытие есть, а?

– Шансы-то… Да, надо раскрывать, может, что и по старому следу всплывет.

Гущин произнес это многозначительно – мол, нечего мне тут по репортерской своей привычке шансы прикидывать.

– По какому старому следу? – Катя насторожилась.

– Да понимаешь, фамилия, как только компьютер данные выдал, еще до опознания, знакомой мне показалась. Заборова… Марина Заборова, да еще работала в обменном пункте валюты, считай, что в банке… Давно это было, почти одиннадцать лет назад, и мы тогда им не занимались, УБОП его вел. Ограбление отделения банка на Новой Риге. Красивое было ограбление, чистое, и сразу мнение у всех наших сложилось, что преступники кого-то имели в системе… ну, крота в самом банке, больно уж ловко все вышло с сигнализацией… Так вот эта Заборова тогда, одиннадцать лет назад, молодая еще сотрудница, по этому делу проходила по касательной – не как подозреваемая, но и не совсем как свидетель. Она работала в то время в главном офисе этого банка. Тогда все сотрудники проверялись досконально. Ну и она тоже. У нее тогда, помнится, был приятель, точнее, любовник. Он в охране банка работал, и там, в отделении на Новой Риге, у него самого то ли вклад был, то ли ячейка банковская… Так вот он проходил по делу как один из возможных подозреваемых, причастных к ограблению. Надо материалы поднять и все уточнить. Только тогда все и с ним, и с его любовницей, этой Заборовой, заглохло, дело так и повисло нераскрытым.