Лариса Соболева - Бриллианты на пять минут

Утром Щукин получил сообщение, что в одном из отделов милиции появилось заявление о пропаже часов фирмы «Шеппард» с дарственной надписью «Дорогому сыну Роману от мамы». Он сразу же отдал распоряжение, чтобы задерживали всех, кто будет продавать с рук часы. Любые часы – женские, мужские… хоть напольные! А потом поехал по адресу заявителя.

Встретила его девушка, которая сказала, что часы действительно пропали, но отца нет дома, появится только вечером. Она затруднялась назвать точное место, где мог в какой-то определенный час в течение дня оказаться отец, поэтому Щукин отправился на поиски Грелки. Уж та должна ему сообщить, где обитает Батон. Но сколько ни звонил следователь в дверь Грелки, в квартире стояла тишина.

Он вышел из подъезда и закурил.

Ева била по двери ногой. У Пушка долгий отходняк, после пьянки он дня три не выходит, ему иногда приносят еду и выпить по доброте душевной. Но когда с бабками труба, то сидит Пушок на голодном пайке во всех смыслах. Звонка у него нет, так что кулак или нога – единственные орудия, с помощью которых можно разбудить его.

Вдруг приоткрылась дверь напротив, и в щель пролезла голова соседки-бабки.

– Чего тарабанишь? – гаркнула она. – Людям спокоя не даешь. Нету Пушко, тебе не понятно?

– А где он? – осведомилась Ева.

– Убили его, – доложила бабка, и при этом на ее сытенькой рожице нарисовалось: ты сама, мол, все знаешь, а прикидываешься незнайкой.

– Как это – убили?! – У Евы отвисла челюсть.

– Ножом. В спину втыкнули нож по самую рукоятку.

– И когда ж… это… случилось?

– Да вчера труп нашли. А убили, значит, ночью перед вчерашним днем. Милиция приезжала. Из ваших, из алкашей, его кто-то зарезал. Ступай отсюдова, ступай!

Ева выскочила во двор и в замешательстве остановилась. В ее полутрезвой голове роились вполне трезвые мысли. Значит, вчера нашли Пушка, а позавчера до десяти вечера они пили втроем. И кто же, получается, зарезал Пушка? Ева или Батон! Но ушла она от Пушка вместе с Батоном. Ева не «втыкала» нож в спину собутыльнику, значит… Батон? Он что, рехнулся? Из ревности приятеля зарезал? Вот дурак! Ох, затаскают теперь Еву, а Батон будет на нее сворачивать, еще и посадят… Ой, как хреново!

Ева не стала заходить домой, хоть и чувствовала голод, а медленно шла к кафе, где работала. Убирает зал она после закрытия, до которого еще несколько часов. Теперь домой страшновато идти, вдруг там менты поджидают? Убийство – шутка ли! От такого у кого угодно шкура мурашками покроется и конечности затрясутся, как у кролика перед закланием.

В подворотне Ева открыла чекушку, хлебнула водки и начала крутить шариками, как быть. Вот что хорошего в водке – так это мгновенная концентрация мозгов. Когда принимаешь сразу грамм двести, мозги сбиваются в кучу и покидают голову, но сто грамм всегда дают нужную концентрацию, отсюда появляется несколько вариантов решения проблемы. Итак, первое: пусть-ка ментяры докажут, что это она хлопнула Пушка. Второе: Батону не отвертеться, она сама его прижмет и выведает, зачем он укокошил друга. Третье: ожерелье срочно надо продать, а то менты станут делать обыск у нее, найдут и себе заберут.

Придя в кафе, Ева сразу же отправилась к директрисе, видной женщине средних лет. Она умная, одинокая и даже добрая. Другая бы выгнала Еву, а эта жалеет.

– А… заходи, заходи, – протянула Вера Антоновна, увидев ее в дверях. Ева робко вошла, всем своим видом давая понять: «Ох, придавила меня жестокая судьбинушка». – И что вчера случилось? Почему не явилась на работу? А, вижу…

– Не подумайте, Вера Антоновна, ничего такого… – начала оправдываться Ева, сложив на груди руки в знак подтверждения чистейшей правды. – Я шла на работу, честно. А на меня напали… двое… избили… деньги отняли… – И из Евиного здорового глаза выкатилась слеза.

– На тебя каждый месяц нападают, – скептически сказала директриса. – В день зарплаты. Ты не заметила?

– Почему? И два раза в месяц случается, – возразила Ева.

– Выгоню я тебя, Ева, – вздохнула директриса. – На кого ты похожа? Тебе же тридцать шесть, а выглядишь на все пятьдесят.

– Не надо! Ну, пожалуйста… не выгоняйте… – канючила Ева.

– Ладно, иди, – отмахнулась та, не желая слушать очередное вранье.

– Вера Антоновна, купите у меня… ожерелье, – выпалила Ева.

– У тебя? – усмехнулась директриса, не поднимая на нее глаз. Видно, не верила, что у Грелки имеется вещь, способная ее заинтересовать. – Ну-ну…

– Вот, смотрите! – Ева распахнула шерстяную кофту, затем блузку, расстегнула замочек и положила ожерелье перед директрисой, приблизившись к ней, та от Грелкиного перегара поморщилась.