Лариса Соболева - Два гения и одно злодейство

– Слушай, ты можешь съесть даже меня, только майку сними, а?

Он показал две конфеты и указательным пальцем дотронулся до майки. Дальше обнажаться Луиза не желала, отрицательно мотнув головой.

– А за три конфеты? – торговался.

– Tu es tres joli (Ты очень красивый.), – ткнула в него костлявым пальцем она.

– Joli… joli… – вспоминал перевод Володька. – А, понял, я красивый. А ты, выходит, нет? Называй тебя после этого дурочкой. Красивый, ха!.. Некоторые так не считают. Хотя ты права, я парень ничего, симпатичный. Ты тоже jolie, Луиза. Может быть, ты самая jolie на свете, только никто об этом не догадывается. А за четыре конфеты?

Согласилась за пять. Взору Володьки предстало зрелище, которое вряд ли кто видел и писал. Невероятно худющие руки, обтянутые землистого цвета кожей, острые углы локтей, впалая грудь с висящими мешочками, на которых чернели вытянутые соски, словно Луиза выкормила с десяток младенцев. Он обошел вокруг нее. Острый позвоночник и торчащие лопатки, сморщенная кожа, а ключицы… Живописать можно до следующего утра. Еще за конфету он распустил и взбил седые космы натурщице.

Солнечный свет заполнил мастерскую, а к главному не приступал. Он всматривался в Луизу, примеривался, ибо мечтал написать ее не отвратительной старухой, каковой она являлась, а женщиной, отжившей долгий век и подошедшей к тому самому небытию, которое страшит, но неизбежно.

Наконец, в кажущемся беспорядке смешав масло, нанес первые мазки. Внутри все взрывалось и кипело. Сердце, будто испугавшись чего-то, клокотало так, что шумело в ушах, а кисть касалась и касалась холста, оставляя густые следы. Горел огонь в камине, в венах Володьки тоже. Выступили капли мелкого пота на лбу, раздувались ноздри, как при нехватке воздуха, тело заполнила истома. Так выглядит страсть. Но не та страсть, раздирающая плоть и душу, способная разрушить. А совсем другая, несравнимо сильнее, которая может заменить все известные человечеству наслаждения – страсть творить, созидать, страсть свободного духа… Жаль, звучит высокопарно. Никогда Володька вслух не сказал бы ничего подобного, хотя именно так думал, ведь происходящее с ним – явление конкретное. В такие минуты хочется петь, кричать, смеяться дурацким счастливым смехом, но лишь бы писать, писать не отрываясь, забывая о сне и еде, не различая дня и ночи…

Тимур по-деловому зашел в кабинет врача. За столом сидела женщина в белом халате и с измученным лицом. Тимур взял быка за рога:

– Здравствуйте. Я писатель. Хотел бы получить консультацию, если, конечно, вас это не затруднит и не отвлечет от работы.

Многие женщины утверждали, что у Тимура обаятельная улыбка, которая подкупает и обманывает одновременно, с чем он лично согласен. Тимур старался произвести впечатление прежде всего на женщину, а потом уж на врача психушки, посему надел на лицо свою подкупающую улыбку. Ну вот, при слове «писатель» у нее приподнялись брови, а на лице обозначился интерес. Скажи он, что имеет талант карманы чистить без позволения владельцев, то есть вор, настоящий супервор, каких раз-два и обчелся, она наверняка выпрыгнет в окошко.

– Что вы говорите? – пролепетала врачиха, поправляя волосы под накрахмаленной шапочкой невероятной высоты. Очевидно, вспомнила, что сама привлекательностью не обладает, да и профессия у нее заурядная: психов караулить. Она указала рукой на стул: – Вы садитесь.

Тимур сел напротив, закинув ногу на ногу, сцепив в замок пальцы рук на колене так, чтобы видны были манжеты с золотыми запонками, которые спер в клубе у пьяного. Она рассматривала его, а он улыбался широко, выставив напоказ зубы, хоть и кривоватые, зато без кариеса.

– Я впервые вижу живого писателя, – сказала она. «Можно подумать, раньше видела только дохлых писателей», – подумалось Тимуру. Он еще больше заулыбался, даже скулы начали болеть. – И в каком жанре вы работаете?

Чуть не спросил, что такое жанр. Тимур книжки читал лишь в школе и то не дочитывал до конца, всякие там литературные разновидности ему незнакомы. Но, имея потрясающее качество не теряться в любых ситуациях, и, чтобы не ошибиться в жанре, так как данное слово связывал совсем с другой сферой деятельности, выкрутился:

– Понимаете, я пишу о жестоком мире криминала…

– Детективы? – обрадовалась она. – Я читаю детективы, просто обожаю.

– Именно (вот и выяснил, что детектив тоже жанр). То есть не совсем… скорее это психологический анализ… социальных процессов, толкающих людей в преступный мир.