Лин Гамильтон - Мадьярская венера

— Возможно, так и есть, — сказала она.

5 сентября

Судя по тому, как должен был закончиться вечер, удивительно, насколько логичным оказалось кое-что из происшедшего. Я вспоминаю этот вечер не как цепь событий, вытекающих одно из другого, а больше как серию отдельных сцен. Каждая похожа на застывший снимок, который я могу снова и снова рассматривать и изучать. Чем я и занималась, чувствуя, что если буду смотреть на них достаточно долго и внимательно, то увижу то, что пропустила; смогу понять, что же должно было произойти.

Но, возможно, фотография — не совсем подходящая аналогия. Пьеса, думаю, больше подойдет для сравнения. Пока поднимается занавес, актеры застывают на мгновение, перед тем как начать выступление. А я — и актер и зритель одновременно. Акт первый, сцена первая, затем место действия перемещается в стены музея Коттингем. Построенный на участке настоящего поместья, на углу перекрестка с оживленным движением он больше всего напоминает огромную птицу. Совершенно ясно, что и музей, и здание, в котором тот расположен, — памятник чьим-то капризам.

Это здание — продукт международного дизайнерского конкурса, выигранного одним из тех архитекторов, которые обожают делать громкие заявления, но не любят хорошо работать — несмотря на небольшие размеры, всего четыре этажа, и на то, что построено оно на сравнительно небольшом участке земли, стало доминирующим строением из всех расположенных на углу. Покрытый гофрированными листами металла с различными выступами, напоминающими клювы и крылья, Коттингем сильно выделяется на фоне соседних грациозных зданий эпохи короля Эдуарда VII.

Но не здание важно в этой сцене, а фигура на переднем плане: Вудвард Уотсон, нетерпеливо посматривающий на свои часы. Ветер ерошит его красивые, подернутые сединой волосы, цепляется за его кашемировый костюм и белый шелковый шарф, небрежно, но конечно же элегантно, обмотанный вокруг шеи.

— Здравствуй, дорогой! — произносит Моргана, беря его под руку. — Извини, я немного опоздала. Надо было тебе заходить без меня. Я тут встретила нескольких школьных подруг. Сегодня вечером я должна буду что-то сделать для тебя? Может, ты хотел меня с кем-то познакомить?

Вудвард ненадолго отводит ее в сторону, оставив нас стоять, неловко оглядываясь по сторонам и теряясь в догадках, стоит ли нам подождать или идти дальше.

— Конечно, дорогой, — говорит она, и мы все входим в музей. Теперь ясно, что нас не будут представлять.

Акт первый, сцена вторая: внутренний дворик музея, весь из стекла и мрамора, заполнен людьми. Каждый входящий тут же избавлялся от пиджака, а затем в его руке появлялся бокал шампанского.

Принимающая сторона выстроилась в линию. Среди официальных лиц, встречающих гостей, Майор Коттингем собственной персоной. Он постарел. Здесь же и его жена, с которой он уже пять лет как вместе, эффектная Кортни, в прошлом актриса и любительница вечеринок, а теперь супруга очень богатого и преуспевающего человека, который на тридцать пять лет ее старше. Часто о Кортни недобро отзываются, цитируя Дороти Паркер, «можно познакомить шлюху с культурой, но нельзя заставить ее думать». [3] Дороти Паркер (1893–1967) — американская писательница и поэтесса, более известная своими сатирическими афоризмами. Приведенный полностью, он выглядит так: «Можно привести лошадь к водопою, но нельзя заставить ее пить. Можно привести шлюху к культуре, но нельзя заставить ее думать». Как только она открывает рот, становится ясно, что она оставила школу намного раньше, чем ей следовало бы, и что она совершенно не разбирается в искусстве, являющимся важной частью жизни ее мужа. Несмотря на все деньги, что принес ей брак с Майором, она по-прежнему одевается в короткие юбки, сапоги и топики обычно пушистые или с металлическим отливом. Сегодня же она облачилась в искрящийся золотистый костюм и явно перебрала с ювелирными изделиями. И все же она — весьма привлекательная женщина, прекрасно понимающая, какую власть имеет над мужчинами.

Коттингемы — потомственные богачи. Майор Коттингем — долгое время я считала, что это его звание, хотя на самом деле имя — в течение многих лет собирал предметы искусства, как ранее и его отец. Когда, по какой-то причине ему понадобилась важная квитанция о налоге, и Майор не смог договориться о достаточно большой сумме ни с одним из существующих в стране музеев искусств, которым он пытался передать свою коллекцию, Коттингем сначала построил, а потом открыл свой собственный музей.