Лариса Соболева - Исповедь Камелии

Тем временем Марго подошла к его столу и положила на столешницу обычную шляпную шпильку, выполняющую заодно функцию и украшения.

– Вот! – ликуя, произнесла она.

Вообще-то, шпилька не была совсем обычной, так как сделал ее искусный мастер, соответственно и стоила она немалых денег. Она представляла собой длинный и острый стержень, завершающийся набалдашником в форме большой капли сердолика в ажурной серебряной оправе. Виссарион Фомич оторвал взгляд от шпильки и поднял тоскливые глаза на Марго:

– Это булавка для украшения голов дам, мне не надобна.

– Еще как надобна! – Марго заходила по комнате, возбужденно потирая руки. – Обратите внимание: длинный, острый и весьма прочный стержень. Он крепок настолько... – Она ринулась к столу, взяла шпильку и подняла ее к носу Зыбина, – ...что им можно проткнуть и сердце.

Виссарион Фомич, немного растерявшись, сфокусировал взгляд на шпильке. Ему не пришло в голову – а она у него умнейшая и светлейшая, – что в качестве орудия убийства преступник вздумает использовать обыкновенную шпильку.

– Как же, пардон, ею убить? – еще сомневался он.

Загадочно улыбаясь, Марго зажала шпильку между указательным и средним пальцами, большим придавила набалдашник – получился кулачок с длинной и острой иглой. Тут уж Виссарион Фомич откинулся на спинку кресла, глядя не на шпильку, а на ее сиятельство, рожденную, кажется, совершать преступления, а не в графинях числиться. Эх, как она булавку в кулачке зажала, и как убеждена, что именно этой исключительно женской штуковиной проткнуты сердца трех человек!

Пока Зыбин рассуждал об этом, Марго азартно продолжала:

– Полагаю, Виссарион Фомич, убивала все же Камелия. И без сообщника – да-да-да. Теперь надобно подумать, почему ее выбор пал на этих несчастных, а других она не тронула.

– Вижу, вы уже подумали, – опасливо вымолвил он, боясь услышать нечто такое, что его взбесит. Он как раз на той грани, когда глупость не снесет.

– Подумала, и у меня есть кое-какие предположения.

Виссарион Фомич замер, не мигая, что могло означать как заинтересованность, так и полнейшее неприятие, но Марго вошла в раж:

– Камелии добивался Долгополов, о ней мечтал Казарский, ее же искал Шаров. Видите, как все на ней сходится? Возможно, убивать она поначалу не собиралась, так сложились обстоятельства, а какие – неизвестно.

– Отчего ж неизвестно? – сказал он. – Цели ясны-с. Долгополов и Казарский жаждали провести с ней время, Шаров возмечтал путем шантажа получить некую сумму. Мотив убить есть, но одного Шарова, а должно быть нечто объединяющее всех троих.

Марго воодушевилась, почувствовав, что втянула Зыбина в диалог.

– А я и говорю о безвыходных обстоятельствах, когда ничего не остается, кроме как убить. Только в этом случае она достала доступное ей орудие – вынула из шляпы шпильку. Вот вам и объяснение, почему Казарский подпустил ее близко, он не воспользовался пистолетом потому, что не ждал опасности.

– Разумно, – согласился Зыбин. – Что же это за обстоятельства? Ведь ежели она и убила, то только троих, с остальными неплохо поладила.

– Не знаю, но что-то чрезвычайное должно было произойти. Шаров говорил Постнику, будто узнал, кто она... Может быть, на этот вопрос мы получим ответ, когда догадаемся, кто эта женщина такая.

– У вас и на сей счет имеются соображения?

– Теперь да. Глядите, Шаров надеялся получить немалую сумму, как я поняла. Стало быть, у Камелии есть средства. А теперь вернемся к Неверову. Он взял женщину, которая шла одна по улице и одета была, как Камелия, я сама это видела. Он провел с нею ночь, затем... – Марго снова очутилась у стола и оперлась руками о столешницу. – Затем Камелию отвезли к особняку Оболенцевой, она вошла именно туда. Скажите, Виссарион Фомич, вы только что были у Неверова... Станет он заботиться о какой-то общедоступной девице, предоставлять ей карету и свое пальто? Камелия садилась к нему без длинного пальто, а в дом Оболенцевой, по словам сыщика, вернулась в нем.

– Не станет.

– Вот! – удовлетворенно развела руками Марго. – А Вики говорила, что в разгар ее спора с Неверовым пришла Надин... ну, можно сказать, голая. Поступок не назовешь даже дерзким, этому названия нет. Ваши люди утверждают, что Надин проводит ночи у Неверова. А ежели Камелия это... – Она прикрыла ротик пальцами. – Мне страшно произнести.

– То есть Оболенцева и есть та самая Камелия? – озвучил Зыбин то, что ее сиятельство не решалась выговорить.