Лариса Соболева - Исповедь Камелии

– Обязательно, товарищ капитан, – съязвила она, но не зло. Правда, Артем кинул на нее свирепый взгляд, а ей почему-то смешно стало, пришлось закусить губу и опустить пониже голову.

София чертовски устала, однако пара чашек крепкого кофе и – взрыв фантазии обеспечен, пальцы, бегая по клавиатуре, просто не успевали за мыслями. Хорошая штука – вдохновение, жаль, не каждый день приходит.

Ким Денисович вышел из своего шикарного «Лексуса», его встретил Артем с фотоаппаратом:

– Отойдите.

– Куда отойти? – растерялся тот.

– В сторону, елки-палки!

Он отошел, Артем принялся фотографировать внедорожник, тут только Ким Денисович вспомнил, зачем:

– А он не затребует мою машину?

– Каскадер? Надеюсь, соблазнится.

– И что потом?

– Я придумал финт, – подошел к нему Артем. – Если он соблазнится, я глубокой ночью – днем вряд ли Каскадер покажет адрес – перегоню джип, потом наши мальчики по вызову берут барыг, Каскадера, меня и сажают в одну камеру.

– Дурак, – подытожил Ким Денисович.

– Почему? – не оскорбился Артем.

– Потому что тебя раскусят и повесят в камере за... ты, надеюсь, понял?

– У меня есть второй вариант...

В двух словах он изложил суть, Ким Денисович не сразу ответил:

– Я подумаю.

– До вечера думайте. Ну, не найдем машины убитых, так хоть барыг загребем и показатели повысим, будет чем хвастать.

– Я подумаю, – повторил Ким Денисович, идя к зданию.

Артем забежал к Софии, она составляла текст для телевидения.

– В дурдом хочешь? – спросил он.

– Не хочу.

– А на экскурсию?

София оторвалась от компьютера, ведь предложение для начинающего писателя заманчивое – побывать в приюте душевнобольных.

– Посмотреть на Чешко?

– Ну, да. Посмотрим, как ей там живется.

– Конечно, хочу, только... Ты забросишь меня на телевидение и в редакции газет?

– После дурдома, – утвердительно кивнул Артем.

– Поехали!

София заметалась по маленькому кабинету то в поисках сумки, то ключей, то шарфа.

Раньше это была деревня, но на окраине построили психбольницу, и теперь деревня входила в черту города. Правда, место между деревней и городом полностью не застроили, так что пять километров ехали по абсолютно пустынному пространству. Оставили машину у ворот, потребовали аудиенции у главврача, а он заболел, заместитель согласился принять. Артем и София вошли на территорию больницы. Со стороны можно было подумать, что это дом отдыха – кустики подстрижены ровно, дорожки расчищены от снега, скамейки вдоль дорожек, деревья. Внутри двухэтажного помещения лично Софии показалось неуютно и пусто.

На двери висела табличка «Рябух Кирилл Викторович». Их принял довольно молодой доктор, лет тридцати пяти, сухощавый, сутулый, с постным лицом, но возможно, такое выражение ему придавали мелкие и невыразительные черты лица. Он сразу поставил посетителей в известность:

– Извините, у меня мало времени.

– Мы ненадолго, – сказал Артем. – Нам только посмотреть на Татьяну Чешко.

– Она в порядке, содержится в прекрасных условиях, через пару недель, надеюсь, выпишем.

– А что с ней?

– Фобия. Обычная фобия, но повторяю, состояние ее значительно улучшилось.

– Все-таки разрешите на нее взглянуть, – настойчиво потребовал Артем.

Рябух вызвал медсестру и попросил показать посетителям Чешко. Поднялись на второй этаж, было удивительно тихо.

– Сколько времени у вас находится Чешко? – поинтересовался Артем.

– Около месяца, – коротко ответила та.

Она открыла окошко на двери, крикнула:

– Чешко, встань!

С кровати поднялась молодая женщина, красивая даже без косметики, стеснительно запахнула халат на груди, поправила темные волосы и удивленно уставилась на дверь. София успела заметить, что в палате чисто, но ничего лишнего, на окне надежная решетка. Двинули назад.

– Она содержится в отдельной палате, потому что буйная? – поинтересовался Артем.

– Нет, – ответила медсестра. – Чешко оплачивает отдельную палату.

– Ее совсем не выпускают?

– На прогулки выводим, в столовую.

– А кто ее привез сюда? «Скорая»?

– Сама приехала. – И никаких подробностей.

М-да, впечатлений София набралась, хотя ничего толком не увидела, но зато поняла:

– Оттуда не выберешься. Как в тюрьме.

– В тюрьме хуже, – сказал Артем, он подъезжал к городу. – В психушке срок ограничивается двумя-тремя месяцами, иногда меньше, поэтому многие уголовники предпочитают попасть в дурдом.