Лариса Соболева - Адам не женится на Еве

– Молодец.

– Я же ничего толком не сказал, – опешил Олег.

– Неважно. Ты почти выстроил версию, а версий чем больше, тем лучше. Кстати, половой контакт у Зоси был до убийства, был.

– Значит, Боровский?

– Санин, стоп, – толкнул его в спину Катков, тот резко затормозил.

– Глеб Аркадьевич, мы в аварию влетим, если будете меня толкать без предупреждения, – возмутился внештатный водитель. – Слова же есть.

– Олежек, вылезай, – приказал Катков. – Санин, за мной.

У него отвратительная черта заканчивать диалог на середине и не реагировать на замечания, даже если он не прав.

Дейл – Гоша вошел в свою квартиру, опираясь на костыли. Неля завизжала от радости и повисла на его шее, целуя в обе щеки:

– Наконец-то! А обещал через денек, я тут совсем завяла.

– Не пускали, – смущенно произнес он.

Неля отстранилась, оглядела его. Заросший, голова перебинтована, нога в гипсе, костыли под мышками, застиранный халат из байки синего цвета размера на два меньше.

– У тебя только нога пострадала? – озабоченно спросила она.

– И голова немного. Сотрясение. Пройдет.

– Голова – это ничего, – вновь обняла его Неля. – Без головы жить можно. Гоша, я безумно скучала.

– Так и я… Вот, сбежал…

– Сбежал из больницы?

Она смотрела с обожанием на небритое, не отличающееся привлекательностью лицо, а он уже завелся и, ковыляя к кровати, подталкивал туда Нелю. Она разве против? Черта с два! И хотя главный вопрос вертелся на языке, Неля отложила его.

Либо Боровский мастерски изобразил скорбь, либо на самом деле был убит без выстрела в упор, но трагизм к его лицу прирос намертво. И как будто он ждал представителей прокуратуры, во всяком случае, не удивился, не задал обычных вопросов, а пригласил в свой кабинет. По услужливости и чуть заметной суетливости стало видно: он взволнован. Катков и Олег расположились на стульях напротив него, Санину места не нашлось, он стал у окна, вернее, присел на подоконник. Но Катков достал несколько листов, протянул Санину через плечо, не оборачиваясь, тот взял и озирался в поисках стула, протокол стоя не напишешь. Боровский спохватился, вышел в коридор и вернулся со стулом. Когда все наконец расселись и наступил относительный покой, Катков начал:

– Вы, я полагаю, знаете, что Зосю Георгиевну застрелили в ее квартире.

– Да, мне известно.

– Причины, надеюсь, вам тоже известны?

Понятно, о каких причинах спросил Катков. Но интонация была больше утвердительная, чем вопросительная, следователь словно подразумевал участие Боровского в заговоре против Зоси. Волнение допрашиваемого удвоилось, ответил он тягуче, будто слова вязли на его губах:

– Мне неизвестно.

– Как же, вы у нее доверенное лицо, мы читали договор, который нашли в чемодане. Зося Георгиевна собралась уехать?

– К брату, у него недавно был инфаркт.

– Недавно, это когда?

– Ей позвонили…. третьего июня, кажется… Да, третьего. Она была на вечере у Бабаджанова, оттуда и уехала к брату, вернулась спустя несколько дней. Меня почему-то не предупредила, что уезжает.

Боровский наклонил голову, завозился в ящике, Каткову показалось, он прячет слезы за наклоном головы. Видно, натура у него предельно тонкая и нежная, надо было этой натуре в женском теле поселиться.

– Где живет ее брат? – спросил Катков.

– Мне она не говорила.

– Странно. Между тем у вас с Зосей Георгиевной был роман и, насколько мне известно, вы были у нее перед тем, как произошло убийство.

Боровский не умел владеть собой, он открыто занервничал, покрылся пятнами, выглядевшими на бледном лице искусственными.

– Роман? – промямлил он, потупившись. – Вы заблуждаетесь.

– А с кем же у нее был половой контакт перед убийством? – подлавливал его Катков, давая понять, что он лично подглядывал за Зосей и за ним в подзорную трубу и знает все досконально.

– Со мной, – не стал отнекиваться Боровский. – Это случилось первый раз и, к несчастью, последний. Я любил Зосю, она никогда не разрешала приблизиться к ней ближе чем на метр. А тут вдруг, после заключения договора с Бабаджановым… сама. Намекнула, что у нас может получиться долгосрочный союз… Представьте, на каком небе я очутился.

– До которого часа вы (и хотел поддеть: пробыли на небе) находились у нее?

– Я вышел в семь вечера.

– Как вы входили, видели соседи. А как выходили, кто видел?

– Я никого не встретил.

– Жаль…

– Может быть, подойдет время? – вдруг отошел от скорби Боровский. Очевидно, понял, что убийство следователи с удовольствием скинут на него, потому и речь его приобрела упругость. – От Зоси до моего дома ехать, если не по центральным улицам, двадцать минут. Именно через двадцать минут я был у своего дома, там меня видели соседи, они подтвердят.