Лариса Соболева - Море остывших желаний

– Но Бельмас каков! – покачал головой Сербин. – Привезти связанного парня в отделение милиции... Это ж очень большой риск. Почему он на него решился?

– Размечтался нас за нос поводить.

– Он не такой примитивный, как ты думаешь. Ладно, поехали в офис.

В это же время Бельмас пересчитывал деньги, полученные за колье. Затем подарил улыбку скупщику краденого и дал совет:

– Расчлени вещицу, чтоб ее хозяйка не узнала.

Попрощавшись, он вышел к Державе с Горбушей:

– Ловим рикшу и катим к моей дочурке. Я давно не видел ее.

– Слышь, Бельмо, ты бы о спасении шкуры думал, а не о дочурке, – ворчливо пробубнил Держава. – Новые паспорта есть, деньги есть, а жить негде. Имей в виду: твоя дочурка нас к себе не пустит. И машины у нас нет. Опять будем по электричкам и паркам кости месить?

Да, последнюю ночь они провели в сквере на скамейках, а не на квартире. Ведь гарантии нет, что утром не будет во дворе следующего сыщика. Забросив парня в ментовку, они рванули на квартиру, забрали вещи и тут же покинули временный приют. Бельмас не сомневался: захваченный ими парень не есть убийца Японца. Жидковат он для мокрого дела. А вот посадил его в избушку скорей всего убийца, значит, у него есть собственное маленькое войско, причем преданное. Хотя преданность подручных в данном случае базировалась на страхе.

Держава считал, что того парнишку следовало допросить с пристрастием, то есть слегка побить, вытаскивая информацию, а не кидать у ментовки. Но Бельмас придерживался иного мнения:

– За телесные повреждения нам тоже впаяют, а в ментовке его без нас поучат. Есть у меня идейка, как выкрутиться без боя.

– Поделился бы, – сказал Держава. – У, как не хочу в колонию...

– Я тоже туда не хочу, но ведь не дают стать полноценным гражданином нашего замечательного общества. А идейку обмозговать еще надо, а то если запущу ее раньше времени, потеряю всю свою драгоценную валюту.

– Да хрен с ней, Бельмо!

– Не скажи, не скажи, – обычным несерьезным тоном возразил Бельмас. – Валюта – что забугорная, что родная – она валюта. Вот скажи, где ты собираешься жить? А, не знаешь... Негде будет жить. За бабки, что у нас сейчас имеются, хаты не купим. Но когда вернем мои купюры, куплю тебе и Горбуше по отдельным апартаментам с унитазом и ванной. Мне не жалко, честно, я все равно их украл. Итак, теперь мы располагаем небольшими средствами... Забыл сказать тебе, Держава, чтоб присмотрел скромную тачку с хорошим мотором. Лучше отечественную, подержанную...

– Без твоих напоминаний присмотрел, – возразил тот.

Надо же, а Бельмас плохо думал о друге, дескать, умом бедноват. Впрочем, серое вещество при экстремальных обстоятельствах остается в зачаточном состоянии в исключительно редких случаях, у остальных оно активизируется на все извилины, какие есть. Бельмас откомандировал Державу договариваться о купле-продаже, а сам с Горбушей поехал на рынок, так как Сандра к этому времени должна закончить работу.

Кабинет учетчицы мал до не повернуться, а расположен неподалеку от приемной Андрея Тимофеевича. В кабинете-то теперь обосновался старший сын Гринько. Папино дело подхватил Артур, кстати, по праву, ибо являлся его первым заместителем. А учетчица по фамилии Белоусова смахивала на женщину, которой ставят клеймо «синий чулок». Самое поразительное, что она, в общем-то привлекательная и лицом, и фигурой, имела манеру одеваться и поведение такие... Что ни говори, а отпугнуть может и привлекательная женщина, все дело, наверное, в состоянии души.

– А что вы учитываете? – поинтересовался у хозяйки кабинетика Сербин.

Поинтересовался не потому, что ему было интересно, чем занимается Белоусова, а потому, что не мешало хоть немного расслабить этот сгусток отрицательной энергии, настороженности и суетливости. Вся она какая-то нервически-паническая, будто он обвинил ее в убийстве. А ведь следователь еще не сказал ей, почему из всех офисных служащих первой пришел допрашивать именно ее. Дело-то было в том, что звонок в милицию с сообщением о произошедшем убийстве в тот вечер некто сделал как раз из этого кабинета, с ее телефона.

– Я все учитываю, – начала отвечать она. – Например, сколько единиц и какого товара поступило в магазины, сколько осталось, сколько бракованного товара, который вернули покупатели, на что снижены цены...

– Не понимаю, зачем это нужно, – удивился Сербин. – Разве в магазинах нет накладных?

– Есть, но все равно умудряются воровать. У Андрея Тимофеевича не пара магазинов, а сеть, в одних продукты, в других бытовые товары. Есть производство мясной продукции. Я заставила заведующих фиксировать в письменном виде, что и сколько продано.