Николай Стародымов - Тринадцатый сын Сатаны

Значит, все же пуля. Пуля, скорее всего, выпущенная из обнаруженного на месте убийства револьвера.

— Так а где же она сама?

Розенблюм молча развел руками.

— Если уже это сказать прямо и откровенно, безо всяких экивоков, то это звучит, повторюсь, так: человек убит пулей, которой в организме нет. Как нет и выходного пулевого отверстия. Следов того, что ее извлекали до нас, повторяю, также нет… Она словно как бы испарилась. Или растворилась в теле. Но ведь металл не плавится при температуре тридцать шесть и шесть…

Именно это обстоятельство и смущало Вадима. И не было никаких зацепок. Даже допрос единственного свидетеля, Николая Мохнача, который накануне убийства, как было бесспорно установлено, встречался с неким таинственным Валентином, не дал ничего, что могло бы хоть как-то помочь в следствии. За время допроса он перелистал толстенные альбомы с многочисленными фотографиями преступников, но ни в одном из них так и не опознал таинственного Валентина. От составления фоторобота Колян, извинившись, отказался.

— Я плохой физиономист, — пояснил Колян. — Да и не разглядел его толком. Он такой, знаете, никакой, человек из толпы, и шапочка на глаза натянута… Извините, не смогу.

— И все-таки припомните, может, вы его раньше все-таки встречали? — настаивал Вострецов.

— Этого парня?.. Да не знаю я ничего, — угрюмо глядя в сторону, твердил Колян. — Я этого парня не видел до того ни разу, кто он такой, фамилию или кличку не знаю, где живет — тоже… Только имя — Валентин.

Скорее всего, он сейчас говорил правду.

— Ну а зачем вы с ним встречались? — пытался выпытать Вадим.

Однако Колян, уже проинструктированный Антоном Валерьевичем, как держаться на допросе, подробности сделки не раскрывал.

— Зачем я с ним встречался? Как бы вам сказать… Я должен был убедиться, насколько серьезен этот Валентин, стоит ли с ним иметь дело, — отвечал он, по-прежнему не глядя на следователя.

— Ну и какой же вывод вы сделали?

Мохнач по-прежнему не поднимал глаз.

— Какой вывод я сделал? — неторопливо переспросил он. — Да я откуда знаю, какой вывод можно сделать, если я его первый раз видел. Только сказал Ваське, что вроде бы предложение достаточно серьезное…

— Какое предложение? — быстро спросил Вадим, даже вперед подался, заметив, что свидетель подставился.

— Какое предложение? — опять размеренно переспросил Колян. — Ну, то, о котором они должны были разговаривать… Я-то откуда знаю, о чем? — запутавшись, попытался выкрутиться он.

Вострецов чувствовал, что тут свидетель что-то недоговаривает. Однако решил переключиться на другую тему, чтобы потом попытаться подловить его, неожиданно вернувшись к скользкому предмету.

— Они были знакомы при жизни?

— Кто? — Колян явно заблаговременно настроился на то, чтобы обязательно задавать дополнительный вопрос, чтобы было время подумать над ответом.

— Ну эти, ваш друг Василий Ряднов и Валентин, с которым вы встретились по его поручению.

Николай вполне искренне пожал плечами. Антон Валерьевич сказал максимально оказывать помощь следствию, единственно не разглашая суть предложения, которое Валентин передал через Коляна.

— Васька и Валентин? Я вам точно не могу сказать, не знаю. Васька, когда разговаривал с ним по телефону, его не узнал. А мне показалось, когда мы встретились с Валентином, что тот Ваську знает.

И снова Вадим подался вперед.

— А почему у вас сложилось такое впечатление?

Мохнач в раздумье пощелкал пальцами левой руки.

— Почему сложилось? Не помню даже… Что-то такое произошло… Что-то он сказал… А! Вот! — вспомнил он. — Когда он о Рядчике говорил, назвал его Васькой. А Ряднова за глаза и в самом деле все Васькой звали. Согласитесь, что о незнакомом человеке редко кто говорит «Петька», «Колька» или «Ванька»…

Это было вполне логично. Однако мало что давало для следствия. Во всяком случае, пока.

На том пришлось и расстаться.

Когда Колян ушел, Вадим достал из папки самый загадочный предмет, который был обнаружен на месте преступления. Это была немудреная, на первый взгляд, карточка… В каждую колоду игральных карт обязательно вкладывается один-два чистых листочка с «рубашкой», совпадающей по расцветке со всей колодой. Наверное, на случай, если какая-нибудь семерка бубен вдруг потеряется, чтобы ее можно было заменить, не покупая новую колоду. А может, в каких-то карточных играх, которых Вострецов не знал, нужна таковая, чистая, без крапа… Как бы то ни было, именно такая, изначально чистая, была обнаружена возле трупа. Правда, теперь она была изрисована при помощи тонкого фломастера какими-то непонятными значками.