Михаил Палев - Ожерелье Клеопатры

– Что там, Хармиона?

– Ничего не видно, госпожа! – отозвалась Хармиона. – Как будто у него нет дна.

– И другого выхода тут тоже не видно, – с досадой заметила та, которую Хармиона назвала госпожой. – Неужели мы ошиблись?

Вдруг третья женщина испуганно дотронулась до ее плеча. Госпожа удивленно повернулась к ней.

– Что такое, Ирада?

Вместо ответа Ирада дрожащей рукой указала на стену. Госпожа взглянула туда и увидела, что одна из плит плавно поворачивается вокруг оси, открывая за собой проход. Из прохода в помещение шагнул высокий человек в темном плаще с наголо обритой головой. Изборожденное глубокими морщинами лицо и дряблая шея свидетельствовали о его преклонном возрасте.

– Приветствую тебя, Клеопатра! – промолвил мужчина без всякого подобострастия.

– Ур Атон! – воскликнула Клеопатра с видимым облегчением. – А я уж думала, что мы заблудились в этом древнем подземелье!

– Как видишь, ты не ошиблась дороóгой, – сдержанно улыбнулся Ур Атон. – Вам удалось пройти, не привлекая постороннего внимания? Никто не пытался вас выследить?

– Адина осталась наблюдать за входом в подземелье. Никто не смог бы войти за нами незамеченным.

– Хорошо! – удовлетворенно вздохнул Ур Атон. – Идемте туда, откуда пришел я, там мы сможем спокойно поговорить без чужих ушей.

– У меня нет секретов от Ирады и Хармионы, – ответила Клеопатра.

– Теперь будут, – жестко ответил Ур Атон и сделал шаг в сторону, пропуская Клеопатру вперед.

– Ожидайте здесь, – приказала Клеопатра служанкам.

Клеопатра прошла за потайную дверь. Ур Атон вошел следом, и плита точно так же плавно повернулась, закрывая проход. За дверью оказалось точно такое же помещение, освещенное четырьмя вбитыми в стену факелами, только вместо колодца посредине его стояли две алебастровые статуи в человеческий рост. У подножия статуй находилось нечто вроде небольших каменных кресел. Ур Атон указал Клеопатре на одно из кресел, а сам опустился на другое.

– Пора выбирать, Клеопатра: либо царствовать, либо покорно дать себя убить, – сразу перешел к делу Ур Атон. – Кому же царствовать, как не тебе, «Славной по отцу»?

– Ты же знаешь, что мой трон украли Ахилл и Пофин, а сама я жива лишь благодаря покровительству могущественного Помпея! – с заметным раздражением отозвалась Клеопатра. – Эти негодные слуги моего отца правят страной от имени моего так называемого «мужа», и лишь боязнь римского вторжения мешает им расправиться со мной.

– Для тебя есть только один выход, – сказал Ур Атон. – Занять достойное тебя положение при помощи могущественного человека. Ты женщина и женскими чарами можешь превратить мужчину в своего раба. Он будет повелевать миром, а ты будешь повелевать им. Ну и миром заодно!

Ур Атон, завершив речь, испытующе взглянул на Клеопатру.

– Ты предлагаешь, чтобы я очаровала своих врагов? – усмехнулась Клеопатра. – Ну, с Пофином такой фокус не пройдет по вполне понятным причинам: ведь он евнух. А вот Ахилл… Но мне становится не по себе при мысли, что нужно будет очаровывать этого старого безобразного пьяницу!

– Ты меня невнимательно слушала, – с легкой укоризной сказал Ур Атон. – Очаровать нужно действительно могущественного человека. Самого могущественного человека в мире. Или того, кто сможет стать самым могущественным.

– Неужели самого великого Помпея?! – расхохоталась Клеопатра. – Впрочем, это мысль хорошая. Только справлюсь ли я с этим? Хватит ли моих чар? У римлян, этих северных дикарей, свои понятия о красоте.

– Ты знаешь, чьи это статуи? – спросил Ур Атон.

Клеопатра недоуменно пожала плечами.

– Это древний повелитель Египта царь Эхнатон и его любимая жена Нефертити, – пояснил Ур Атон. – Люди Египта прогневили бога Атона, и он скрыл свой лик от людей. Они стали болеть, умирать и вырождаться. Дети рождались уродами, урожаи не вызревали, а зимой земля покрывалась снегом, как это бывает только высоко в горах или в диких северных странах. Эхнатон вернул почитание Атону, построил в его честь новую столицу Ахетатон. Он был самым великим царем Египта, потому что смог убедить Атона повернуть свой лик и снова вдохнуть жизнь в землю и людей. Но человеческая память коротка и неблагодарна, и ныне я, прямой потомок фараона Эхнатона, верховный жрец бога Атона, вынужден в тайне и скромности отправлять древний культ.

Ур Атон тяжело вздохнул и замолчал.

– Но речь сейчас не об этом. Дело в том, что у Эхнатона было много жен, но истинной владычицей его сердца была Нефертити. Когда она почувствовала охлаждение со стороны Эхнатона, то пришла в отчаяние. И тогда она обратилась за помощью к изгнанной жрице Хатхор – потому что Хатхор есть сама любовь, – которая подарила Нефертити это ожерелье, наделенное силой любви и позволившее вернуть ей любовь Эхнатона.