Михаил Палев - Ожерелье Клеопатры

– Я думаю, Валерий Иванович, что нам здесь делать больше нечего, – заметил Ковригин. – Идемте, не будем мешать медперсоналу!

– Да, конечно! – очнулся Тавров и заторопился к выходу. Он совсем не удивился, увидев сидящую у дверей точно такую же кошку, только белую. Кошка посмотрела на Таврова желтыми глазами и неодобрительно дернула кончиком хвоста.

– Почему вы думаете, что покушение на Пургину и убийство Бирюкова с напарником взаимосвязаны? – спросил Тавров Ковригина, когда они покинули больничный корпус.

– Мотив в случае с убийством Бирюкова и Володина может быть только один: они узнали то, чего не должны были узнать! – уверенно заявил Ковригин. – А как это связано с Пургиным, мы раскопаем! Обратите внимание: Бирюкова и Володина убили возле дома Пургина, когда они пытались установить у него в квартире прослушку. Пургин вполне мог под каким-либо предлогом уйти из театра, совершить двойное убийство и вернуться обратно. Единственный, кто мог бы подтвердить его отлучку из театра, – это его жена, но она уже не может дать показаний. Все рассчитано! Поверьте мне: тут имеет место тщательно спланированная многоходовая комбинация! Но я выведу Пургина на чистую воду. Сейчас мы его зацепим на убийстве жены, а дальше раскрутим по полной программе. Дело техники, как говорится!

Тавров не стал комментировать высказывание Ковригина, хотя тезис о причастности Пургина к убийству Бирюкова и Володина показался ему слишком искусственным. Вместо этого он спросил:

– А мотив покушения на убийство Ольги Пургиной вы уже установили? Зачем Пургину понадобилось убивать свою жену?

– Ревность! Обычная ревность! – с готовностью пояснил Ковригин. – Его жена закрутила служебный роман с владельцем фирмы, в которой она работала. Вам что-нибудь говорит фамилия Обнорский? Пургин упоминал его в разговорах с вами?

Тавров отрицательно качнул головой.

– Вот видите! Он хотел это скрыть от вас! – обрадовался Ковригин. – А ведь то, что у его жены роман с Обнорским, знала вся фирма! Неужели не нашлось доброжелателя, известившего об этом мужа-рогоносца? Наверняка нашелся! Хотя бы секретарша Обнорского, которая имела виды на шефа. Но тут появилась Ольга Пургина, и у девушки не срослось… А квартирка Пургиных, между прочим, на Ольгу Алексеевну приватизирована. Вот Пургин и перепугался, узнав о романе жены с Обнорским. Но ведь он научный ум, без пяти минут профессор, – как же ему не придумать что-нибудь изощренное? Вот он и обратился к вам с просьбой проследить за его женой, как будто бы он не в курсе ее любовной истории! И камеры по его инициативе у него в квартире установили. И ведь как удачно они были включены: ничего, компрометирующего Пургина!

– Да, но если он такой предусмотрительный, то почему так плохо инсценировал ограбление? – возразил Тавров. – Почему так неудачно спрятал орудие преступления? И самое главное: почему оставил на нем отпечатки пальцев?

– И этому есть простое объяснение: его кто-то спугнул, – убежденно сообщил Ковригин. – Скажем, сосед-алкаш с четвертого этажа вышел покурить, и Пургин решил спрятать орудие убийства, а потом уже за ним вернуться, перепрятать или хотя бы стереть отпечатки пальцев. Но не получилось!

– Хм… Почему же сосед в таком случае не увидел лежащее на площадке тело Пургиной? – усомнился Тавров.

– Ха! – рассмеялся Ковригин. – Этот алкаш в тот вечер был пьян настолько, что не мог вспомнить, как его зовут! Наши ребята, когда поквартирный обход делали, так рассказали потом, что мужик в тот вечер явно «белку» поймал, совсем не в себе был.

– Понятно, – вздохнул Тавров. Для Пургина дела складывались очень скверно. Орудие убийства с отпечатками его пальцев есть, мотив для убийства имеется, алиби нет – прямо хоть сейчас дело в суд передавай! Но Ковригин его еще подержит: уж больно ему хочется сюда и двойное убийство притянуть. И если найдет, за что уцепиться, – обязательно притянет!

– Когда я могу с Пургиным переговорить? – спросил он Ковригина.

– Да хоть завтра! – отозвался Ковригин. – Вы уж ему объясните, что от убийства жены ему никак не отвертеться, да и его причастность к двойному убийству Бирюкова и Володина мы как-нибудь докажем в конце концов. Так что от пожизненного заключения его только чистосердечное признание может спасти!

– Я приложу все усилия к тому, чтобы открыть истину в этом деле, – искренне пообещал Тавров. А уж то, что эта истина устроит следователя Ковригина, он обещать не мог. Да и не хотел.