Лариса Соболева - Оберег от порочной любви

Роберт приложился губами к ее губам со вкусом шоколада, как видел, это делают в кино, засопел, слегка раскрепостившись от вина, и готов был приобщиться к таинству, но шлюха внесла коррективы:

– Не-не, целоваться надо, будто сожрать хочешь, будто лучшего куска в жизни не пробовал. Вот как... – Она присосалась к его губам ненадолго, оторвавшись, дополнила: – А руками вот так надо... – И по телу Роберта прошлась, как утюг, задерживаясь на некоторых частях. – Эрогенные зоны здесь, здесь... Повтори. Только одновременно. Смелее.

Он оказался весьма способным учеником и, поскольку получил установку на смелость, превзошел ожидания. Лежали боком друг к другу, а тут без подсказок Роберт толкнул ее на спину, взгромоздился, тогда-то и почувствовал себя хозяином положения. Кроме того, в нем проснулись задатки звереныша, поймавшего дичь, жадного до крови, жестокого и безмозглого, над которым властвуют только инстинкты. Он пыхтел, похрюкивал и подвывал, а шлюха, имея достаточно опыта, чтоб не мучиться с молокососом, помогла ему завершить дело. Роберт рухнул ничком на соседнюю подушку, дышал с присвистом, полностью покрывшись потом, что было малоприятно. Казалось, лучше этим заниматься в ванной наедине с собой, а не с потасканной проституткой вдвое старше. Она щелкнула зажигалкой, закурила, одновременно поедая конфеты, и продолжила теоретический урок:

– Помни: бабы любят силу. Неважно, большой ты мужик или маленький, сила в способности и умении взять то, что хочешь, понял? Стимулировать нужно, чтоб телка не отказала тебе, а больше о своем кайфе беспокойся. Говорят, мужики сволочи и скоты... А по мне так мы все одной глиной мазаны, бабы больше лгут, прикидываются пушистыми, но попробуй, тронь их. Мужики правильно делают, когда гребут под себя. И ты греби. Ну, хочешь еще поупражняться?

– Хо... чу, – выдавил он.

А ведь не хотел. Но она им управляла, как марионеткой. Мало-помалу Роберт завелся при ее помощи, дополнительно просветившись, каким еще образом мужчины получают кайф. Но когда шлюха выставила счет... У Роберта столько денег не было, пришлось отдать вместе с деньгами золотую цепочку, дома сказал: потерял...

Видимо, тот первый опыт, который Роберт не любил вспоминать, сказался в дальнейшем на его отношениях с женщинами вообще и с Тори в частности. Наставления упали на благодатную почву, он усвоил, что работать нужно на себя, удовольствие стоит денег (разумных, конечно), почти всегда ему не хватало ощущения зверушки, поэтому увлекся разнообразием, оно раскрашивает эмоциональную сторону. При этом руководить собой позволял женщине, проще – стал ведомым, жене так и вовсе отдал власть в доме, возложив на ее плечи текущие заботы. Кстати сказать, Тори это устраивало, а ему было удобно считаться непрактичной стороной, которой положено потакать. Только он не заметил, как сросся со своими слабостями, что они стали его основополагающей чертой, хотя сам считал себя мужиком иерархического склада, мол, он стоит вверху, остальные ниже и еще ниже, а то, что позволено ему, возбраняется Тори. Она не смела... но посмела! Его просто мутило от мысли, что жена изменила и теперь все пойдет наперекосяк.

Роберт выпил виски – стало вдвойне хуже, особенно когда он припомнил, как жена небрежным тоном бросила: «Ты прав: это конец». Что она имела в виду? Крах? Из-за чего? Раньше, что ли, не знала о его грешках? Какого черта сейчас взбеленилась? И когда успела закрутить с Брасовым? У Роберта настолько устроенный, налаженный быт, что менять его – катастрофа. Тори являлась и мощным подспорьем в делах, большинство проблем решала без него. Но Юрка, друг... Собачий сын, а не друг! Жирная свинья, подрывшая грязным рылом под фундамент Роберта!

Вторая порция виски дала маленькую надежду: Тори перегорит, остынет, оба простят друг друга и «это конец» плавно перетечет в начало с чистого листа, она же нарочно наставила рога, на самом деле не хочет конца. Мысль о рогах нестерпимо кусала.

Сухощавый детектив со впалыми щеками по имени Илья и примерно того же возраста, что и Брасов, выслушав задание, осведомился, указав подбородком на браслетики, лежавшие перед ним на столе:

– Чьи же это браслеты?

– Да так, носила одна... Бабка нацепила ей от сглаза, она и носила, не снимая. Один. А чьи эти, я не знаю.

– Где ж она сейчас? Та, которая носила? – не унимался Илья.

У него проницательные темно-коричневые глаза, мешки под глазами оттянуты вниз – то ли его точит заболевание, то ли он пьет. Без сомнения, Илья неглуп, о чем свидетельствовали логические вопросы, которые для Брасова были – как серпом по одному месту. Понятно, как профессионала Илью заинтересовали причины появления браслетов. Даже если ради забавы их подсовывают, то все равно преследуют цель – разозлить, напугать, покуражиться. А это значит: неизвестные понимают, чем зацепить тех, кому браслет знаком. Сам по себе он не может сделать кому-то ни хорошо, ни плохо, следовательно, устрашают той женщиной, которой он принадлежал. И без причин не прыгают с тринадцатого этажа, а причины самоубийства неизвестны, тем не менее браслетики появляются в квартире самоубийцы, разве не загадочно? Брасов вычислил ход мыслей детектива, но один-единственный его ответ повлечет за собой сто вопросов, это ему совсем не нужно, поэтому сказал: