Лариса Соболева - Часы остановятся в полночь

Наконец и Максиму пришлось убедиться, что Лана серьезно заболела, двигалась с вялым безразличием, девочка была неестественно румяной, при этом просила оставить ее в покое. Он помог надеть на нее курточку, а дотронувшись до кожи Ланы, констатировал:

– Как печка.

– А я тебе про что долдонила целый день? – разошлась Настя. – Давно надо было отвезти девчонку, но ты, как все мужчины, устраняешься от проблем.

– Да! Особенно сейчас устраняюсь! – желчно парировал он. – Если б не я, вы б не знали, куда приткнуться…

– Если б не ты, этого кошмара не было бы!

Бедняжка Лана не реагировала на их диалог, вернее, они говорили разом, и странно, что еще не подрались, впрочем, к тому шло.

– …и у тебя не хватило б мозгов придумать, как, используя карточки, выяснить имя убийцы, – размахивал пальцем Максим.

– …и я бы сейчас лежала на своем родном диване и читала б книжку, или готовилась бы к выступлению.

– Да будет тебе известно, я не убивал, следовательно, моей вины нет и перед тобой…

– Есть! – рявкнула Настя, покрывшись красными пятнами от злости. – Есть вина! Ты украл мою машину, а потом еще и подставил меня.

– Ты не вправе упрекать меня, – ощерился он. – Так случилось, и, видит бог, я меньше всего мечтал очутиться в твоей компании. Ты, как все женщины, вульгарная скандалистка!

– Ха! Сказал безгрешный святоша! Да меня с первой встречи тошнило от тебя, потому что ты редкое человекообразное – самодовольное, самовлюбленное, эгоцентричное, а по сути – ничтожное…

– Эй вы, итальянская семейка! – прохрипела Лана. – Может, все-таки обо мне вспомните?

– Прости, Лана, – спохватилась Настя. – Ты идти сможешь?

– Вообще-то я нормально себя чувствую, только морозит.

Максим забросил вещи в сумку, взвалил на плечо, Настя поддерживала Лану, девочку слегка шатало.

Выбрались из дома, пересекли стройку.

– Что высматриваете? – поинтересовался опер.

Он порядком устал и поражался упорству Филонова, который не щадил ни себя, ни других. Фанатизм – наиболее вредное явление, превращающее личность в тупую биологическую машину, которая подменяет собой все настоящее, доводя до абсурда.

– Думаю, в каком доме спрятался бы я, – ответил Филонов. – Первое, постарался бы не попасть на глаза сторожу, так?

– Совершенно верно.

– Значит, выбрал бы дом подальше от сторожки. Второе, здесь на каждом шагу то ямы, то строительный мусор, то кирпичи, короче, ходить затруднительно, а желательно быстрее выбираться на улицу… Я бы облюбовал один из тех двух домов. Ага, как раз идут ребята.

Снова разделились на две группы и начали обыскивать два крайних здания, а в каждом – не один подъезд. На этажах разделялись и с предосторожностью обходили квартиры. Примерно через час, будучи на третьем этаже Филонов позвал громко опера, тот прибежал незамедлительно.

– Гляди, они были здесь.

На сложенных кирпичах, застеленных газетами, наверняка спали. На таких же кирпичах с газетами, но много меньше площадью, стояли одноразовые тарелки и стаканы, лежали остатки еды, рядом в коробке валялись упаковки от продуктов.

– Они ли? – недоверчиво произнес опер.

Филонов достал из коробки двумя пальцами упаковку от сосисок, показал ему:

– Как я понял, это их любимая еда. Прошлый раз точно такую же упаковку обнаружили на предыдущем месте Балашова. А вот… иди сюда, иди… – Филонов подошел к окну и указал на бетонный пол. – Как, по-твоему, что это?

– Не издевайтесь. Это наручники, вернее то, что от них осталось. Думаете, они вернутся?

– А куда еще им деваться? Подождем. Зови остальных.

Фанат, по-другому о нем не скажешь.

Максим завернул Лану в пиджак, так как девочку морозило до дрожи, прижав ее к себе, он периодически выглядывал из арки. Туда переместились вынужденно – начал накрапывать дождь, а в сентябре он холодный, понадобилась крыша. Настя не возвращалась долго, он, предполагая, что Кэт не соглашается приютить незваных гостей, искал вариант, куда можно безбоязненно устроить Лану. А она проявляла завидную выдержку, не ныла, не стонала, еще и успокаивала его, когда он начинал нервничать.

Стремительно темнело, так же стремительно Максим терял терпение, ибо от горячего тела Ланы у него самого поднялась температура. Закралась ядовитая мысль, что Настя попросту сбежала, подло оставив их без денег и помощи. Он осатанел и модифицировал ситуацию, как однажды встретит эту курву и… совершит преступление. Ничего, отсидит, зато на одну гадюку в мире станет меньше.