Лариса Соболева - Фея лжи

За окном мелькнуло знакомое лицо, он вытянул шею – точно, Остап собственной персоной, с ним Лола. Оставив деньги, Никита поспешил на улицу (опять спешка началась), догнал парочку, когда госпожа черного золота садилась в машину:

– Добрый день, Лола.

– Вы? – приятно удивилась она. – Вот уж нечаянная встреча. А я, признаться, вспоминаю вас, мы так и не отметили вашу победу. Простите меня, Никита, обычно я внимательна, но события были – бррр!

– Отметим, раз вам так хочется, – почти облизнулся он. Алиса показала гонор? Пускай с ним проводит ночи, а он действительно искуситель, на него клюют женщины, сейчас Никита наметил замену – Лолу. – Забыл вас предупредить… э… сообщить. Можете не опасаться отца Вишневского, я поставил его в известность, что вы не стреляли в Георгия. Так что чувствуйте себя свободной и ходите без охраны.

– Это отличная новость, – улыбалась Лола.

Наверняка она тоже порядочная искусительница, но, вероятно, хуже Никиты. Почему хуже? Она подвержена сиюминутным капризам, как ему представлялось, он тоже, она очаровывает, а он не прочь очароваться. Обычный инстинкт самца и самки, что же тут плохого, если так устроено природой? Из машины выглянул Остап, проворчал:

– Лола, мы едем?

– Да, сейчас… Знаете, Никита, давайте встретимся?

– Я только за, – рассеянно промямлил он, в мгновение ока поменявшись. Его притягивал Остап, что-то знакомое померещилось. Тьфу ты! Он и знаком с ним. Нет, не то знакомство, где-то Остапа Никита видел еще… – Но не хочется в шуме провести время…

– Тогда у меня на даче. Помните, где она?

– Разумеется.

– В семь я буду там и жду вас.

– Заметано.

– Что с вами? Вы как будто сам не свой.

– Нет-нет, я свой, – надел он радостное лицо, не соответствующее действительности.

– Тогда до вечера.

Никита провожал взглядом машину Лолы до тех пор, пока та не затерялась среди множества автомобилей, снующих по улице, как муравьи. Подозрения – отрава, они умудряются изменить настроение в один миг, точат и точат вопреки логике. Никита дошел до переулка, где оставил «пятерку», сел в нее, подумал и помчался в УВД….

Щелкая мышью, криминалист сопровождал поиск по компьютеру заунывной речью:

– Меня тошнит от этих рож, но, как назло, требуют и требуют: найди такого, сравни, фоторобот смастырь… Куда ж они запропастились, недавно ведь наскакивал на них… Нет, правда, насмотрюсь на сливки преступного мира, потом тянет посмотреть на Аленушек и Иванушек. Честно, домой прихожу и мультики кручу, сказки, сын балдеет и я, но сыну шесть лет, а мне… Вот они, родненькие. Садись и любуйся.

Никита уселся за компьютер, но никто из тех четырех человек, на которых указал бомж, не был Остапом, как ему показалось, они всего лишь похожи на него, отдаленно, неуловимо похожи. Никита развернулся к криминалисту:

– Слушай, поищи сведения об Остапе… черт, фамилию я не знаю. Сегодня узнаю и позвоню тебе.

– Если есть отчество…

– А отчество не у всех имеется? – подколол его Никита.

– Я имею в виду, если известно его отчество, – на полном серьезе разъяснил тот. – И неплохо бы знать дату рождения.

– Насчет даты… не обещаю, там могут не знать.

– Тогда примерный возраст.

– Примерный? Это можно. Лет ему тридцать семь – тридцать восемь. Поищи в девяностых годах.

Без пятнадцати шесть Никита стоял в холле ресторана «Айседора» и разговаривал с Кулаковым – человеком чуть младше самого Старцева: он явно устал уже жить, то есть был довольно равнодушным, скептическим и по виду ленивым.

– А что Левка? Нормальный был, надежный, знающий толк в музыке. На синтезаторе строчил, как на гармошке лабух.

– Почему он вколол себе смертельную дозу?

– Хрен его знает. Заклинило, наверное. Такое бывает.

– У него женщины были? – осторожно вызнавал Никита.

– А то. Ты его видел? На нем же бабы висли, по слухам, трахальщик Левка был отпадный, но чересчур разборчивый. Если б захотел, в баксах купался бы…

– Я слышал, у него роман был… э… с Лолой Голдиной.

– Ну… – развел руками Кулаков, потом хихикнул. – Она что, не такая, как все? Тащилась от Левки. Однажды ей приспичило, так мне пришлось кабинет освободить, я бегал вокруг, чтоб отогнать посторонних подальше, Лола стонала и охала, как пьяная кошка. А ревновала его… Но если честно, Левка тоже тащился от нее. Слышь, может, это любовь называется, а?

– Не знаю. Тебе говорит что-нибудь имя: Валерий Хвалюн?

– Хвалюн… Хвалюн… – закатил глаза к потолку Кулаков. Слава богу, память у него не отшибло. – Точно, был такой. Заходил к Левке.