Лариса Соболева - Фея лжи

– Кто там?

– Это Никита, Октябрина Пахомовна. Инна дома?

– Инночка поехала к приятельнице. Почему вы не сообщили ей, что придете?

– Хотел сюрпризом. – Чертова старуха не открывала дверь. – А не пустите ли меня подождать Инну? Я промок.

– Промокли? Конечно, дорогой… – Защелкали замки, будто это не квартира, а хранилище золотых запасов страны. – Заходите, Никита, я вам рада.

Он вошел, передергивая плечами, мол, замерз. Тем временем Октябрина Пахомовна, опираясь на клюку, дотащилась до дивана в «зале» и хотела сесть на него, но Никита сообразил удалить ее подальше:

– Прошлый раз вы читали толстую книгу, не покажете мне ее? Нам ведь долго ждать Инну.

– Да книга как книга, – сказала Октябрина Пахомовна, с трудом повернувшись к нему лицом. – Это собрание Лескова, а перечитывала я «Очарованного странника». Читали?

– Нет. Интересно?

– Очень жизненно написано. Я перечитываю… уж не знаю, который раз. Ну, идемте ко мне, покажу. Издание сорок седьмого года. Знаете, в старых книгах есть магия, их хочется взять в руки, перелистать… В них другой запах, запах тайны. – В спальне она опустилась в кресло, отдышалась. – Уф, устала. Я ведь хожу мало, ноги, знаете ли, не держат, а неподвижность еще хуже. Вон Лесков, лежит на тумбочке.

Никита взял том, посмотрел содержание, раскрыл там, где лежала закладка, и якобы начал читать, а сам лихорадочно думал: «Как же мне оставить бабку в этой комнате?»

– Да, вы действительно промокли! – разглядела Октябрина Пахомовна. – Снимите пиджак, повесьте на спинку стула.

– Есть такое, промок, – улыбнулся он, снимая пиджак. Вдруг вспомнил, что купил бабуле шоколадку, достав плитку, протянул ей: – Чуть не забыл… это вам.

– О! – приятно удивилась она. – Вы так внимательны… Спасибо. Обожаю шоколад.

– А не испить ли нам чайку? Вы не будете возражать, если я поставлю чайник?

– Мне неудобно вас утруждать… вы ведь гость…

– Ничего, ничего, я сам похозяйничаю. Где у вас кухня?

– Выйдете в коридор, потом идите к входной двери, за нею кухня.

Он нашел закуток, в котором располагалась кухня невероятной формы – треугольником. Среди завалов из посуды, стеклянных банок и кастрюль с трудом отыскал чайник, вскользь отметив, что Инна неряха. Да, да, в таком убожестве и неопрятности содержать кухню – надо быть редкой пофигисткой. Но не это его занимало, а как сделать обыск в ее комнате. Никита поставил чайник на плиту и на цыпочках прошел через так называемый зал в спальню Инны. Метнул взгляд в одну сторону, в другую, запоминая расположение мебели, чтоб в следующий раз прямиком двинуть в нужную точку, вернулся к бабуле:

– Простите, чашки где взять? Я не заметил их на кухне.

– В шкафу над раковиной. Или нет! Для гостей у меня специальный сервиз, он стоит в зале, в серванте.

Никита вернулся в зал, сдвинул в сторону стекло, задребезжавшее в рассохшемся серванте, глянул назад – вдруг бабка его видит. Нет, он вне поля ее зрения…

Теория обмана значительно сокращает время ожидания, а состоит она из простейшего правила: движение и движение. Можно занять себя делом, но не сидячим, лучше идти или бежать из пункта А в пункт Б, таким образом убивается два зайца – время пролетает не столь заметно и к цели приближаешься. Алиса отправилась в суши-бар пешком, но недооценила непогоду, в результате ноги быстро вымокли до колен, несмотря на купол зонта над головой. Дождь шпарил вовсю, не утихая, а, наоборот, набирая мощь, да и похолодало значительно. Потоки с рычанием катились вдоль дорог – не обойти, не перепрыгнуть, сначала Алиса обходила их, потом поняла, что толку мало, и, закатав штанины джинсов, смело шагала в образовавшиеся реки, не сняв босоножек. Как ни велико любопытство, а мозги полностью не выбило, Алиса не забыла захватить электрошок и была более-менее спокойна. Она порядком продрогла, а до бара еще идти и идти…

В суши-баре, задержавшись у входа, Алиса окинула вопросительным взглядом зал, мол, кто меня здесь ждет? Но никто не поднялся навстречу, на нее вообще не обратили внимания малочисленные любители японской кухни, тогда она присела с краю за столик и приготовилась ждать, осматриваясь. Тихая, тягучая музыка разливалась по затемненному залу, подсвеченному синими и красными фонариками…

– Этот Лесков когда писал? – спросил Никита, бесшумно двигаясь в комнату Инны. Его не интересовал Лесков и что он там накатал в часы досуга, но бабуля будет говорить и не услышит, чем занимается гость.