Лариса Соболева - Фрейд и его госпожа

– Ты очень спокойно об этом говоришь…

– А что ты предлагаешь – головой о стенку биться и пеплом ее посыпать? Не поможет.

Марианна в задумчивости заходила по комнате, ломая пальцы, потом взялась за виски и остановилась, а Полина все так же недвижимо сидела в кресле, равнодушно наблюдая за ней. Медленно Марианна повернулась к подруге, посмотрела на нее опасливо, вместе с тем удивленно, и вдруг с ее уст слетел, казалось бы, полнейший абсурд:

– Полина, это… ты? Да?!

– Не понимаю, что ты…

– Понимаешь, понимаешь… Ну, да, да, это ты, как я раньше недодумалась! Больше ведь некому. Как все просто.

– О чем ты? – занервничала Полина, с подозрением глядя на гувернантку. – Марианна, ты меня слышишь?

– Конечно, слышу, – спокойно ответила та. Полина хотела было подняться и, очевидно, подойти к ней, но Марианна выставила вперед ладонь. – Нет-нет, сиди, не подходи ко мне. Я, Полина, крупней тебя, я с тобой справлюсь…

– Господи, что за чушь?! Со мной – справишься?!

– С тобой! Значит, ты решила от всех освободиться, одной остаться? Тебя устраивает такое полное одиночество? А ведь Антон любил тебя, очень любил!

– Ты в своем уме?!

– Я-то в своем, а вот ты… Ха, теперь я припоминаю! В «Трех пальмах» я побежала за Степой, ты пошла наверх, но недошла, да? Якобы ждала меня, да? А я тебя не нашла в том узком коридорчике, когда поймала Степу, и не могла я тебя найти, потому что ты была под балконом. Ты подставила брата! Яна ты сдала легко и не задумываясь, пускай он шулер, бандит, недостоин жалости, но ты же оклеветала его. Нет, их обоих! Тогда как сама… сама!.. Господи, а Зойка… Невероятно! В общем, Полина, я не знаю, что тобою двигало, чего ты хотела, и не хочу знать. Иди! Уходи, пожалуйста! Пусть за тобой гоняются, ловят – не поймают или поймают – но пусть тебя ловят не при мне и не при детях. Полина, мне жаль тебя, несмотря ни на что. Пожалуйста, уходи!

Полина слушала, постепенно наклоняя голову, но не сводя глаз с Марианны, а в конце ее монолога она смотрела уже исподлобья, тяжело и с ненавистью. На всякий случай Марианна заняла оборонительную позицию, чтобы между ними было препятствие – диван, кресла, а под ее рукой напольная ваза и всяческие мелочи, которые можно было бы схватить с полок.

– Гадина! – тягуче негромко произнесла Полина.

– Что?! – испуганно захлопала глазами Марианна.

Полина поднялась во весь рост и бросила громче:

– Ты – подлая гадина!

Ее движение было мгновенным, похожим на внезапный и сильный порыв ветра. Полина схватила со столика лампу под абажуром и запустила ею в Марианну. Та, уклоняясь, невольно вскрикнула и согнулась. Лампа не попала в подругу. Разумеется, она разбилась, Полина заметалась, ища, что бы такое схватить, а Марианна залопотала, стараясь держаться от нее на расстоянии:

– Не поможет, я не дам себя убить! Полина, умоляю, уходи, я же тебе ничего не сделала… Ты разбудишь детей, напугаешь их, а в детской спит и твоя Арина…

– Ничего не сделала, говоришь? – проревела Полина – она была в ярости.

Ее ничто не могло остановить. Она решила, что в качестве орудия нападения сойдет и стул, и только подняла его, а Марианна, взвизгнув, присела, как вдруг раздался грозный голос Викентия:

– Девки, вы спятили?

– Кент! – воскликнула Марианна. – Она хочет меня убить!

– Хочу, очень хочу, – подтвердила разъяренная Полина.

И что же? Она бросила в Марианну стул! При Викентии и Юлике! Гувернантка закричала:

– Кент, ты видишь? Сделай же что-нибудь!

– Стоять! – гаркнул он обеим, кинувшись между ними.

По его знаку Юлий бросился к Полине, но она начала вырываться:

– Пусти! Пусти меня!

Справиться с ней Юлику помог Викентий. На запястьях Полины защелкнулись наручники, затем ее взяли под руки.

– Полина, ты подозреваешься в нескольких убийствах, поэтому ты задержана. На выход!

У нее не было сил ни сопротивляться, ни отрицать эти обвинения. Увлекаемая Викентием и Юликом, которые взяли ее под руки, она двигалась на слабых ногах, с трудом их переставляя.

– Полина?! – ахнул Шурик. – Этого не может быть!

– Как видишь, может, – сказала опечаленная Марианна.

Утро было чудное, серое небо местами словно прорвалось, и в этих прорехах просматривалось голубое небо, а то и солнце простирало к земле свои яркие лучи. Появилась надежда, что недельный потоп закончился. Так и всегда: жара – плохо, дождь – плохо, мороз – плохо, человеку хочется удобств везде и во всем, а так не бывает. М-да, утро-то было замечательное, а вот последняя новость – хуже некуда! Шурик расстроился, подпер кулаком скулу и уставился на детишек, игравших на детской площадке. Среди них прыгала и Арина.