Андрей Анисимов - Спаситель мира

В номере имелось современное освещение, но с новомодным электричеством нередко происходили аварии. На этот случай на тумбочке возле постели хозяйка и припасла бронзовый подсвечник со свечой. Тимур вытянул ладонь вперед и поднес ее к кончику пламени. Жуткая боль пронзила все его нервы. Карамжанов сжал зубы и несколько мгновений терпел. Болевой шок восстановил телепатические возможности, и он увидел Веру. Она при свете керосиновой лампы возилась с животными. Тимур понял, что если девушка выйдет из сарая на улицу с лампой, с лодки ее заметят. Тогда он и крикнул ей. Вера не сразу поняла. Тимуру пришлось крикнуть еще раз, и он, обессиленный, упал на койку.

— Что случилось? — В дверях возникло обеспокоенное лицо тетушки Марты.

— Ничего, — устало ответил Карамжанов.

— Вы так ужасно кричали. Я решила, у вас пожар, проворчала хозяйка гостиницы и, покачав головой, удалилась.

«Если глухая Марта услышала, наверное, и до Верочки мой крик долетел», — удовлетворенно подумал Тимур и снова уснул. В тот день он спал до одиннадцати.

Тит несколько раз заходил его спрашивать, но Тимур не просыпался. Наконец Верп не выдержал, ворвался к нему в номер и стал трясти за воротник пижамы.

— Вставай, бездельник! Ты забыл? Сегодня тебе предстоит впервые возить нового хозяина.

Тимур с трудом оторвал голову от подушки. На кресле перед ним лежал мешок с вещами.

— Это еще что? — спросил он сонным голосом.

— Костюм водителя — кожаная куртка, бурки, полный комплект. Даже ветровые очки, которые ты просил. Хотя не знаю, зачем они тебе? Наш лимузин закрытый, ветер в нем не дует.

Слава открыл глаза, и первое, что он увидел, были знакомые занавески.

«Я дома», — прошептал он и улыбнулся. Рядом, уложив две ладошки под щеку, посапывала Шмелева. Слава погладил ее по волосам и поцеловал в щечку. Часы показывали начало седьмого, но Синицын Уже выспался. Он вообще выспался в больнице за прошлый и будущий недосып. Старший лейтенант лежал с открытыми глазами и размышлял.

Из больницы его выписали через неделю. А за это время произошло много событий. Трюк с сочиненилем удался. Пацана, наследившего в «Издательском доме Рачевской» и на квартире писателя, взяли. Звали его Павлом Соболевым, и он уже получил паспорт. Это означало, что парень взрослый и может отвечать по всей строгости закона. Задержали и долговязого блондина, оказавшегося Борисом Крестовским. У обоих гимназистов произвели обыск. В квартире Соболева нашли листки первой части романа Каребина, украденные у Славы в электричке, и антикварный кинжальчик. Анализ показал на лезвии кровь, по группе идентичную крови Синицына. А у Крестовского обнаружились листки второй части романа Каребина и тетрадь с записями следователя. Улик для суда было более чем достаточно. Особенно если учесть, что Павел в дополнение к званию мастера спорта по альпинизму и черному поясу каратэ имел первый разряд по стрельбе из пистолета.

Славе было немного обидно, что преступников задержали без него, но Грушин объявил ему приказом благодарность и послал ходатайство о награде своего сотрудника в Министерство внутренних дел. Так что заслуг молодого следователя никто не умалял.

Встречать Славу из больницы приехал чуть ли не весь райотдел. Грушин подал к подъезду свою казенную «Волгу», но Слава уселся к Турину в «уазик».

Он хотел сразу ехать на службу, но его привезлидомой, завалили алкоголем, фруктами и цветами, от чего герой краснел и смущался. — Зачем мне коньяки? Я же не пью, — вопрошал Слава, но в ответ получал шуточки и гогот.

Лена с Верой Сергеевной соорудили импровизированный ужин, быстро превратившийся в банкет.

Кроме виновника торжества все остальные пили. Но, естественно, тосты звучали однообразные. Синицыну желали здоровья и требовали от него и Лены потомства. Молодым людям пришлось наметить для сослуживцев день свадьбы. Это означало, что на следующее утро Синицыну предстояло отправиться со Шмелевой в загс и подать заявление.

Длительное застолье жениха изрядно утомило, и когда все ушли, он с облегчением вздохнул. В десять вечера стала собираться домой и Лена. Но Вера Сергеевна выразительно на нее посмотрела, вышла к себе и вернулась с халатом.

— Он тебе великоват, но временно сойдет, — обратилась она к Лене. — Оставайся, девочка. Кажется, теперь на штампы в паспорте внимания не обращают.

Вы и так с Пусиком давно вместе, зачем нам спектакли…

Слава с благодарностью посмотрел на маму. За больничную неделю он привык, что Шмелева рядом, и отпускать ее от себя ему было грустно.