Феликс Рябов: Двойная смерть

Шаройко покачал головой.

— То, что вы рассказываете, очень интересно. И все-таки я не понимаю… Вы хотите сказать, что произошло уникальное совпадение — в одной конторе работали два человека, один — некрофил, а у другого — дедушка некрофил? Не слишком ли много некрофилов? Вы сами знаете, какое редкое это извращение.

— Все верно. Только это не совпадение.

Павлов сам пересказывал нам дошедшие до него слухи о родственниках Розенталя… И насколько я понимаю, до тех пор, пока не узнал о золоте, он надеялся найти в Розентале единомышленника.

— Единомышленника? То есть?

— Ну… попытайтесь представить его состояние. Как одиноко должен чувствовать себя человек, не получающий вместе с сексом никакого общения, подозревающий временами, что второго такого извращенца как он — днем с огнем… Понятно, что ему нужен был напарник. Помните, и сторож на кладбище рассказывал, что некрофилы, которых он выловил, пришли вдвоем.

Валерка меня перебил:

— Так ты же сам говорил, что Розенталь этим не занимался. Получается, было дело?..

— Нет, ничего такого не было. Павлова ждало жестокое разочарование: Розенталю было плевать на сексуальные подвиги дедушки, его интересовало только золото. Мрачные истории о привычках Розенталей гулять ночами по кладбищам обернулись обычной жаждой денег, ничего эротичного в этом не было. Вот так… и никаких красивых историй о загробной любви. Разве можно не отомстить за разбитые мечты?

Но и золотом Розенталь-младший заинтересовался далеко не сразу; ему вполне хватало собственного бизнеса. Скорее всего, о спрятанных где-то деньгах разговор у них зашел случайно, сам Розенталь хорошо знал, сколько их искали, и с каким результатом. В молодости он тоже пробовал свои силы. Об этом мне правда, почти ничего не удалось узнать…

Нарколог, который все это время сидел с сияющим видом ребенка, который в первый раз увидел порнографический фильм, радостно согласился:

— Да об этом никто толком не знает. Говорили, что он случайно нашел в какой-то могиле древний медальон, подрался с приятелем, с которым они копались на кладбище, и получил лопатой по морде; шрам у него на всю жизнь остался. С тех пор он, по-видимому, охладел к раскопкам.

— Но только на время. Во второй раз он обратился к ним уже по необходимости…

Мог ли Розенталь знать, какую ошибку он совершает, отстранив Павлова от работы с трупами? С точки зрения более-менее нормального человека, такое решение было вполне оправданным. Павлов, как почти все трудоголики без личной жизни, дни и ночи пропадал на работе. Почему не дать ему повышение? О серьезных, постоянных сдвигах в сексуальных наклонностях своего заместителя он, как мне кажется, не догадывался почти до самой смерти.

— Почти? Значит, все-таки догадался?

— Ммм… не могу сказать точно, но, по-моему, должен был… Я до этого еще дойду.

Итак, Розенталь переводит его на бумажную работу. Что делать? К трупам свободного доступа у него уже нет: частые ночные уединения в подвале выглядели бы теперь очень подозрительно. Для удовлетворения привычным способом теперь нужны очень большие деньги… или лопата и готовность рисковать.

— А деньги зачем?

— Истинный некрофил, который кончать с живыми женщинами уже не может, должен рано или поздно попасться.

— Почему?

— Ну, а как часто должен человек заниматься сексом? Если не удастся доставать трупы каким-то более-менее безопасным способом — а вы только представьте, сколько это может стоить? — скоро ему придется откапывать почти всех более-менее подходящих покойниц. Выследить такого — раз плюнуть. И поэтому нужны деньги, очень большие деньги… или, может быть, своя похоронная контора. А лучше — и то, и другое.

Итак, денег у Павлова не было. Бесконтрольного доступа к моргу — тоже. На душе становится неспокойно. А виноват в этом… правильно, Розенталь. И тогда…

— Значит, Сташенко — его работа?

— Получается, так. Ты же помнишь — Света рассказывала, что ключи от комнаты, из которой включался в зале прощаний свет, нашли на столе у Розенталя… кто еще мог зайти туда, не вызывая подозрений, как не заместитель? И взять их ему тоже было проще.

Итак, он взял ключи, запер комнату, из которой включался свет, внаглую вошел в лабораторию, где лежал готовый к похоронам покойник, выпустил ему внутренности, отрезал гениталии, сунул их в рот и аккуратно закрыл крышку. Вероятность того, что его мог кто-то увидеть у дверей или тем более заглянуть в гроб, была почти нулевая. Порядки в своей конторе он знал очень хорошо, сам их в основном и устанавливал. Исправлять дело времени он уже не оставил: путаница с ключами была рассчитана как раз на то, чтобы привести труп в порядок было некогда.