Мэриэл Адамс: Происшествие в замке Ферни: история вторая

— Были ли вы знакомы с господином Парром до этого вечера?

— Нет, я его впервые увидел здесь и сразу скажу, что он мне не понравился.

— Только потому, что не разделил ваши взгляды на живопись?

— Да при чем тут живопись? Он слишком хорошо в ней разбирается, чтобы не увидеть очевидного!

— Вы не могли бы уточнить?

— Старик прекрасно видел, что перед ним подлинный Рамбье! Зачем он хотел всех убедить, что это дешевая подделка?

— А может, вы ошиблись?

— Пригласите специалиста, для вас это не проблема, и, если я ошибаюсь, готов год работать маляром на строительстве какого-нибудь храма.

— Что ж, если выяснится, что это имеет отношение к делу, специалиста мы пригласим, а пока давайте вернемся к событиям сегодняшнего вечера. Не заметили ли вы чего-нибудь такого, что могло бы помочь следствию?

— Не знаю, что вы имеете в виду, но я считаю самым странным именно то, о чем сейчас сказал.

— Что же, вы думаете, его за это отравили?

— Нет, конечно… Но все остальное было в пределах привычного.

Мне очень хотелось задать еще один вопрос, но я понимала, что он будет воспринят как бестактность, и решила не спрашивать, по крайней мере напрямую, Джима Сотти.

О Мишель Кроун, которая вошла в кабинет своего мужа после того, как оттуда вышел Сотти, можно было смело сказать, что она сейчас — просто комок нервов. У нее были чуть покрасневшие веки, нос тщательно припудрен, но именно это указывало на то, что еще несколько минут назад женщина плакала. Еще мне показалось, что она выглядит очень испуганной. Почему-то, глядя на нее, я вспомнила о служаночке, которая угощала нас тем самым вином. Мысль всего лишь мелькнула и исчезла, поскольку комиссар начал разговор с госпожой Кроун.

— Скажите, пожалуйста, — Эрик Катлер старался говорить как можно мягче, очевидно заметив состояние Мишель, — как давно вы познакомились с господином Парром?

— Его пригласил Роберт, я никогда раньше с ним не встречалась.

— Разве вы не обсуждали с ним список приглашенных?

— Конечно, обсуждали, но почему я должна была возражать против этого человека? Он известный коллекционер, а Роберту хотелось показать наши портреты такому специалисту…

— А как вы сами оценивали вашу коллекцию?

— Я в этом совсем ничего не смыслю, вот Джим, он говорил, что есть несколько приличных портретов и даже пара ценных.

— Скажите, Мишель, — вмешалась я, не удержавшись от того, чтобы задать вопрос, мучивший меня с того момента, как я появилась в этом замке и рассмотрела всех присутствовавших там, — а как на ваш прием попал Джим Сотти?

— Джим? Но… Джим — архитектор. Он руководил восстановительными работами, кроме того, он талантливый художник. Разве вы не знали об этом? Он, правда, не очень похож на художника, да и на архитектора…

— А Морис Парр знал, кто такой Джим? — опять подключился к разговору комиссар.

— Не знаю… Представления гостей сейчас как-то вышли из моды, люди умудряются перезнакомиться сами… Но Джим так всегда стесняется… Вот вы же не знали…

Собственно, дальнейший разговор не добавил нам никакой интересной информации.

Наконец в своем кабинете появился Роберт Кроун. Он был хмур, но относительно спокоен.

— Я думаю, что вы были знакомы с господином Парром до этого вечера, раз пригласили его. — Комиссар не столько спросил, сколько аргументировал свое утверждение.

— Я не был знаком со всеми, кого мы пригласили, это ведь дань традиции, если хотите, игра, у которой есть свои правила. Например, пригласить Дэвида Сомса мне посоветовал редактор «Интерньюс». Я, разумеется, не раз читал его репортажи и счел эту идею удачной. Правда, пользуясь случаем, мне бы хотелось попросить господина Сомса…

— Не волнуйтесь, я представляю приличную газету, — с достоинством отреагировал Дэвид.

— Да я, собственно, не сомневался… Так вот, с господином Парром мы в родстве, не знаю, сказала ли вам об этом Марика. Разумеется, Морис не самый приятный и общительный представитель нашего семейства… Был. Но я пригласил его не столько как родственника, сколько как специалиста. Джим мне кое-что объяснил, но мне не хотелось бы полагаться только на одно мнение. Я ведь не думал, что все так обернется. Мне казалось, что старику нужно иногда выбираться из своей дорогой берлоги, и, кроме того, мне известно, что он честолюбив… В общем, я надеялся и ему доставить удовольствие.

— Насколько мы выяснили, бокал с вином, который взял для себя покойный Морис Парр, некоторое время стоял в комнате, из которой вы все ушли рассматривать портрет, так?