Екатерина Гринева - Адвокат ангела, или Дважды не воскресают

А вот настроение у меня было – почти как у камикадзе. Все свои страхи и сомнения я оставила позади и теперь стала как гончая собака, увидевшая впереди цель. Самое страшное всегда – это сомнения. Они убивают всю энергетику и выматывают почище любого стресса. Когда же жребий брошен, мосты сожжены, Рубикон перейден – становится легче. Словно с души падает большой тяжелый ком, отваливается, как налипший нарост. Быстро собрав вещи в маленький чемодан, я без сил свалилась в кровать, предварительно поставив будильник на пять утра.

В Стокгольм мы прилетели в двенадцать двадцать. В самолете Родька сидел рядом со мной – притихший, молчаливый. Он сбрил бороду и теперь выглядел моложе лет на десять. Пару раз я ловила на себе его странный взгляд. Он смотрел на меня изучающе, но, когда я поворачивалась к нему, делал вид, что дремлет.

Мы с Берном жили в окрестностях Гетеборга, второго города Швеции по величине, соперничавшего со Стокгольмом за звание негласной столицы страны.

Гетеборг, в отличие от Стокгольма, был портовым городом, не таким патриархальным, наоборот, космополитичным, открытым разным современным веяниям и модам. Гетеборг имел комплекс «младшего брата» и поэтому старался переплюнуть Стокгольм, построив у себя все «самое-самое». Город бросал вызов не только Стокгольму, но и своим соседям. Там имелся самый большой стадион в Скандинавии, самый большой порт, самая большая больница, проходил самый большой кинофестиваль, был cамый большой парк аттракционов – Лиссеберг, куда мы любили ходить с Лизой.

Забрав свой багаж, мы сели в машину, которую я еще заранее, из Москвы, арендовала для разъездов, и поехали в небольшой городок неподалеку от Гетеборга, где собирались остановиться.

Ехать по шведским дорогам – одно удовольствие: удобно, комфортно.

В машине мы молчали, я включила негромкую музыку и без конца думала о Берне: согласится ли он на встречу со мной? Или сразу даст мне от ворот поворот, и моя миссия провалится, не начавшись?

Наконец я притормозила у гостиницы и тихо сказала Родьке:

– Выходим.

Мы сняли два номера, и я, забрав ключи у хозяйки, высокой женщины лет пятидесяти с небольшим, с безукоризненным маникюром и аккуратной стрижкой, пошла вверх по деревянной лестнице, которая тихо скрипела под моими шагами. Отель был патриархально-старомоден – настоящая сельская гостиница ХIХ века. Почему-то казалось, что именно в таких гостиницах еще водятся упитанные проказливые мыши, которых ловят не менее упитанные важные коты. И, как бы в подтверждение этим мыслям, я увидела у окна бело-черного кота, сидевшего на полу с важным видом. Он восседал, зажмурившись, и не обращал на меня никакого внимания. Родька топал за мной.

– Жрать хочу! – пробурчал он.

– Подожди минут десять, распакуем вещи и спросим у хозяйки насчет еды.

Питание можно было получить здесь же, в гостинице. Накормили нас сытным обедом.

Родька умял все быстрее меня, рыгнул и протянул:

– Пивка бы…

– Я тебе попробую пиво организовать, а ты посиди пока здесь. Я же пойду наверх: мне нужно сделать кое-какие звонки.

В номере я села на кровать, достала сотовый и задумалась. Я должна была убедить Берна встретиться со мной. А там я уже посмотрю по обстоятельствам, как действовать дальше. Главное, чтобы он согласился на встречу, а не повесил трубку, услышав мой голос. Я тряхнула волосами и набрала номер.

– Алло! – в трубке слышался шум, стук ложек…

– Это я. Наташа. – Я надеялась, что мой голос звучит достаточно жалостно. Я должна была войти в образ страдающей, морально растоптанной женщины.

– Да! – в трубке возникло молчание.

– Берн! Я виновата… я не должна была приезжать без твоего разрешения в Швецию и встречаться с Лизой. Это могло отрицательно сказаться на ее психике. Я сожалею об этом…

В трубке раздалось сопение.

– Мне хотелось бы встретиться с тобой и обсудить некоторые аспекты Лизиного воспитания. – Я специально загнула официально-казенные термины. Я знала, как Берн любит во всем точность и определенность.

– Хорошо… позвони попозже, – услышала я. – Я сейчас не могу разговаривать. Деловой ленч.

Повесив трубку, я подумала, что для начала все это неплохо. По крайней мере, он меня не отфутболил, не сказал, что не хочет общаться со мной ни под каким предлогом. Это обнадеживает! Возможно, удача улыбнется мне, я все сделаю, как надо, и верну Лизу.

Я спустилась в холл. Родька сидел в плетеном кресле и читал газету. Я чуть не рассмеялась. Он в языках ни бельмеса, а здесь газету развернул! Позирует – для кого?