Александр Скрягин - Контрольный взрывпакет, или Не сердите электрика!

В комнатке было уютно, пахло морской свежестью и хорошей южной кухней. Балаклавская гадалка оказалась на редкость хорошей хозяйкой, что не очень-то характерно для детдомовок.

Возможно, причина состояла в том, что в пятнадцатилетнем возрасте Лера сбежала из детского дома, пристала к кочевому табору и два года провела среди цыганок, умеющих вкусно кормить свои многочисленные семейства, не имея газовой плиты и раковины с горячей водой.

У одной из стен стояла высокая ширма. На шелковых створках поджимали по одной тонкой ноге японские журавли. Везде, где можно, были пристроены вышитые накидки и кружевные салфетки. Вообще, различных тканей в комнате висело и лежало по-женски много.

В тот вечер воздух был пронизан электричеством. Казалось, невидимые искорки покалывают кончик носа и подушечки пальцев. Ожидалась гроза. Вскоре она и началась, но, похоже, шла по касательной, сверкала и гремела где-то над мысом Фиолент.

После ужина Ермолай с доктором вышли на воздух. Они встали, опершись о соседский забор, и смотрели на морской горизонт. Лиловый небосвод то и дело лопался сверкающими трещинами.

Росшие ниже, у самого берега кипарисы казались не добрыми курортными декорациями, а копьями наступающей армии гигантов, безжалостной и неостановимой.

– Ты знаешь, что каждый час на планете одновременно идет две тысячи семнадцать гроз с молниями? – глубоко вдохнул острый воздух Доктор. – Не больше, не меньше. Всегда – две тысячи семнадцать?

– Нет. – ответил Ермолай.

– Земля в сущности очень постоянна. – обратив лицо к тревожному небу, сказал Тукеев. – Совсем, как здоровый человеческий мозг. – после паузы добавил он.

Они смотрели на грозу, а возле их лиц едва заметно шевелила острыми листьями одичавшая олива. Изначально оливковые деревья в Крыму не водились. Эта олива была далеким потомком тех культурных деревьев, что высадили две тысячи лет назад на земле Крыма древние греки.

По другую сторону забора светилась тяжелыми гроздьями фиолетовая сирень. Люди, не являющиеся профессиональными ботаниками, даже не догадываются, что сирень и олива в мире растений принадлежат к одному и тому же семейству, по существу, являются родными сестрами, хотя и совсем не похожи друг на друга.

На свете очень много вещей, которые, казалось бы, не имеют ничего общего, а, на самом деле, в тайне, являются близкими родственниками.

В это время их внимание привлекла сцена, разворачивающаяся в соседнем дворе.

Мужчина средних лет ссорился со своей женой.

Судя по удочкам в руках, он собирался на рыбалку, а жена его не пускала.

– Смотри, какая гроза! Что тебе, дурню, рыбачить приспичило? Все нормальные люди дома сидят, а он на рыбалку! – стоя на крыльце дома, громко говорила жена.

У нее было молодое красивое лицо. Но сквозь его яркие южные черты проступал черный лик Злобы.

– Нет, гроза мимо идет! Уже прошла совсем! – хмуро отвечал муж.

– Да, где ж прошла-то? Где ж прошла? Глаза свои разуй! – все повышала уровень враждебности женщина.

– Я с ребятами договорился! Они меня будут ждать! – попытался что-то объяснить супруг.

– А я сказала: не пойдешь! – раздувая ноздри, произнесла супруга, сбежала с крыльца и схватилась обеими руками за удилища, пытаясь вырвать их из рук мужа.

– Отстань! Сломаешь! – заражаясь от супруги эмоциональным напряжением, повысил голос мужчина и оттолкнул женщину.

– Ах, так! Ах, так! – лицо соседки исказилось истерической гримасой. – Ну, иди! Беги к своим друзьям! Чтоб ты утонул на этой своей рыбалке! – остервенело крикнула она, повернулась и убежала в дом.

Что-то более глубокое, чем просто нежелание жены пустить мужа на рыбалку чувствовалось в этой сцене. Что-то очень серьезное и тяжелое.

Мужчина посмотрел ей вслед, повернулся, и, поникнув спиной, побрел за ворота.

За несколько минут до этого, привлеченная криком, из дому вышла и Валерия Леонидовна.

Она подошла к мужчинам незаметно и, не выдавая себя, встала позади.

– Ой, Верка, дура! Нельзя в грозу такое желать! Сбудется! Ой, дура набитая! Никто этих баб не учит! – покачала она головой.

Гадалка говорила так горько, словно уже видела что-то очень плохое в конце этого семейного скандала.

Когда Бебут с Доктором через день вечером пришли в саманный домик на улице Древней, то узнали, что сосед не вернулся с рыбалки ни ночью, ни утром. Ни на следующий день. Он утонул.

Раскладывая пасьянс после ужина, Лера сказала:

– У цыган есть поверье. Нельзя попусту произносить проклятия в грозу: они сбываются. В грозу их Кто-то слышит.