Александр Скрягин - Контрольный взрывпакет, или Не сердите электрика!

– А я помню! Противник был Радик Ваганян из сельхозтехникума… Он же был сильнее тебя по всем статьям… И тяжелее, и по количеству побед, да и по мастерству… А победил ты! Почему?

– Ну, почему?

– Потому, что ты его не боялся! Ты не считал его сильнее себя.

– Роман Григорьевич, хватит вам меня воспитывать… Я и так делаю, что могу…

– А не надо, что можешь. Надо сделать то, что надо! Ты понял?

– Понял. – сдался Бебут.

На своего Учителя Бебут не обижался. Потому, что любил. Как и все остальные ученики.

В свое время, когда с Ненароковым случилось несчастье, и он лежал в районной больнице, Ермолай с одноклассниками сутками дежурили в коридоре и под окнами его палаты. Профессор то и дело погружался в бессознательное, состояние, врачи ничего толком сказать не могли, а ученики Романа Григорьевича отказывались уходит домой.

Событие, которое привело Ненарокова на больничную койку, было загадочным.

Случилось оно в лесу, недалеко от города.

Как и большинство кормиловцев, Профессор был заядлым грибником. В ясные осенние дни он приносил домой полные корзины мясистых белых грибов и плотных обабков.

Однажды в конце августа Роман Григорьевич отправился в лес, но не в тайгу, а через железнодорожный переезд, в березовые рощицы, за груздями. Ушел он из дома рано утром, когда в ясном небе тихо светило спокойное, притомившееся за лето солнышко, а в обед неожиданно из-за таежного горизонта набежали толстые сизые облака, и началась гроза. Продолжалась она не долго и закончилась так же внезапно, как и началась.

Ненарокова нашли возвращающиеся домой две пожилые женщины, также ходившие в березники за грибами.

Он лежал на прогалине под мачтами высоковольтной линии электропередачи. Профессор был без сознания, дыхание не ощутимо, пульс почти не прощупывался.

Когда его доставили в больницу, врачи обнаружили две крошечные почерневшие точки на коже позади левого уха. Проведя консилиум, доктора предположили поражение нервной системы молнией или электрическим разрядом с высоковольтной линии.

Профессор пришел в себя через три дня. После этого он быстро пошел на поправку и вскоре был выписан из больницы без всяких остаточных явлений в организме.

О том, что с ним случилось, он ничего рассказать не мог. Бежал, стремясь укрыться от дождя, и внезапно потерял сознание. Вот все, что он помнил…

…Ермолай с Ненароковым неспешно двинулись по поляне к дорожке, ведущей в культурную часть городского сада.

– Роман Григорьевич, а вы никогда не хотели уехать из Кормиловска? – спросил своего учителя Бебут.

– Уехать? Куда? – приостановился Профессор.

– Ну, куда-нибудь… Что здесь хорошего? Даже не областной центр! В сущности, махровая глушь!

Ненароков задумался.

– А я уезжал! Меня же после пединститута в армию призвали… Во флот. Там я с одной кралей и познакомился. Женили меня… Я, правда, через год от нее сбежал, но потом еще два года в Симферополе прожил…

– Не понравилось?

– Нет.

– Почему? Крым. Тепло…

– Холодно. Для меня холодно. Мне здесь тепло. Там – чужое все. Не уютно мне было. Одиноко. Хотя вроде бы и друзей много. И учеников. А все равно.

Они вступили на песчаную дорожку и пошли на звуки духового оркестра. Через несколько минут перед ними открылась главная аллея сада, полная музыкой и людьми.

– Как насчет шампанского, Роман Григорьевич? – спросил Бебут, чтобы не дать возобновиться воспитательному процессу. – Благодарный спасенный угощает.

– А что ж, и в самом деле, неплохо бы сейчас принять по бокальчику! – согласился Профессор.

Город отмечал день Военно-Морского флота.

Был вечер. Во влажном приморском воздухе плавали освещенные окна домов, разноцветные рекламы и праздничные гирлянды из электрических лампочек.

На площади, у памятника адмиралу Нахимову, играл духовой оркестр.

Бебут сидел за столиком в кафе в нескольких кварталах от памятника.

Вальсы докатывались до кафе негромкими успокаивающими волнами. В далеком сибирском городе, где Бебут родился и вырос, тоже по вечерам в парке играл оркестр. Только там в медные трубы дули не моряки, а пожарные и работники маслосырзавода.

Днем в бухте выстраивались в линию сизые громады кораблей, стреляли холостыми залпами артиллерийские орудия и бодро высаживались на бетонную набережную морские пехотинцы. На трибуне для почетных гостей два командующих флотами – российским и украинским – улыбались и одобрительно кивали в сторону рейда.