Мария Амор - Дар шаха

В конце концов я стал врачом, а не военным, судьей или политиком потому, что хотел лечить людей, а не наказывать их. И не убивать, во всяком случае не намеренно. В детстве я, конечно, мечтал пойти по стопам отца. Виктор, похоже, крепко на это надеялся, именно к этому он меня и готовил, обеспечив мне жесткий тренировочный буткемп. Но во мне не хватало того, без чего нельзя быть хорошим оперативником, – безжалостности.

Виктор добился своего только отчасти: он научил меня преодолевать физические тяготы. Я полюбил физическое изнеможение. Но он не смог закалить меня так, чтобы я не испытывал неуместное сочувствие и жалость. И я раздумал идти в разведчики, потому что побоялся, что, если дело дойдет до того, что мне придется ради долга, принципа или приказа пожертвовать людьми, живыми, настоящими людьми, я окажусь слабаком. Поэтому я выбрал стезю прадеда и теперь имел полное право требовать, чтобы с моих пациентов сняли кандалы.

– Никто не опасен без сознания и с дырой в башке. Я не буду оперировать скованного по рукам и ногам человека. Если вам это не нравится, везите его в тюремную больницу. А здесь я справлюсь с ним и без наручников.

Сговорились на том, что больного раскуют, но до тех пор, пока он не окажется под наркозом, рядом со столом останется охранник. Второй караулил в коридоре, у дверей операционной. Громила смирно валялся в обмороке, но никогда еще доктор Паркер так не спешил с анестезией.

Резидент Дженнингс под моим наблюдением чистил место травмы. В операционную вошла Соболева.

– Кто-нибудь хочет ехать в Панаму? Международная медицинская помощь ищет добровольцев. Я уже записалась, но поездка не состоится, если не найдется еще хотя бы один желающий.

– Нырять?

– Нырять тоже. Но сначала на острова в составе группы врачей-добровольцев – лечить тамошних индейцев. На сайте пишут, что лагерь будет в джунглях и ночевать придется в палатках.

– У меня племянница замуж выходит, я не могу, – сокрушенно заявил Паркер.

У Паркера имелась армия преданных племянниц, каждая из которых немедленно выходила замуж, как только над дядюшкой нависала опасность оказывать неоплачиваемую врачебную помощь. А я, наоборот, заинтересовался:

– Когда поездка?

– Вот прямо в воскресенье вылетаем.

– И все еще есть вакансии?

– Есть. Там помимо билетов надо три тысячи уплатить за участие, видимо, это отпугнуло желающих.

Паркер ухмыльнулся. Наверняка мысленно похвалил себя, что экономия оказалась даже большей, чем он предполагал. Мне было все равно.

– Я взгляну на их сайт сегодня вечером. Дам вам знать, доктор Соболева.

Она ушла. Паркер подмигнул мне, как бы намекая, что мой мотив участвовать в миссии кажется ему вполне уважительным. В отместку я сообщил, что наш «Рейган» нанял еще пять медсестер-анестезисток. Паркер моментально забыл о Панаме и принялся сетовать на самонадеянность этих анестезисток, которые воображают, что после пары лет учебы могут составить конкуренцию настоящим врачам-анестезиологам.

Паркеру сильно полегчало, когда заключенного вывезли в реанимацию. Но сегодня ему не везло. Следующий пациент с огнестрельной раной тоже оказался не орхидеей.

– Вы видели его зубы? – Анестезиолог склонился над лицом чахлого юноши. – На осмотре он объяснил, что они у него испортились, потому что он их не чистил. Ему двадцать три года, а от зубов уже одни корешки, страшно интубировать.

– Ковбой небось, изжевал все зубы о щепочки. – Я сделал надрез, установил дренажную трубку.

– Не ковбой, но вроде того, фермер. Вдвоем с сестрой на ферме живут. Варганят там метамфетамин из удобрений. Уже второй раз прибывает к нам с огнестрельной раной. Заявил, что проверял пистолет сестры и по чистой случайности выстрелил себе в плечо.

– Не скучают братец с сестрицей.

В операционную снова зашла Соболева, на этот раз доложить о состоянии предыдущего пациента. Я как раз захватывал пулю пинцетом, когда в кармане моего халата затрещал телефон.

– Екатерина, сделайте одолжение, помогите ответить.

Она кивнула, выудила из кармана айфон, нажала на экран, приложила мобильник к моему уху.

– Доктор Воронин?

– Кто спрашивает?

В последнее время свирепствует настоящая эпидемия телемаркетологов. Наконец я вытащил пулю и отправил ее в миску.

– Самира у нас. Слышишь? Не отключайся.

– Кто вы?

– Самира за газырь. Указания последуют. Вмешаешь полицию – убьем и Самиру, и тебя, и твою мать.

– Это розыгрыш? Я немедленно звоню в полицию.