Эйлет Уолдман - Смерть берет тайм-аут

Руби посмотрела на меня со смесью жалости и презрения и с негодованием пнула груду рубашек с начесом и коротких юбок, которые я сняла с вешалок в зале:

— Это дошколячья одежда. А в школе носят джинсы. И кофточки с пупком, вот такие.

Она показала зеленый клочок ткани, который каким-то образом ей удалось пронести в примерочную.

— Кофточки с пупком?

— Ну такие, когда пупок видно.

Неужели мамы других девочек позволяют, чтобы их дочери ходили в школу как нимфетки из «Роковых детишек», которые поют под фонограмму?

Я взглянула на ценник и охнула:

— Я не буду платить сорок долларов за полкофточки.

— Ничего. Папа будет.

— Нет, не будет.

Личное время. Какая радость.

— Слушай, Руби, — сказала я, фальшиво улыбаясь. — Давай пообедаем?

К концу обеда мы с Руби снова были друзьями. Возможно потому, что я не возражала против ее выбора — картошки-фри и шоколадного коктейля. Более того, я взяла то же самое. В первые три месяца я стараюсь потреблять как можно больше жиров и сахара. Это единственное, от чего меня не тошнит.

У Руби не было занятий, потому что в школе проводились курсы повышения квалификации, или родительские собрания, или конференция для учителей, которые дирекция школы организовала специально, чтобы разрушить мою надежду на нормальный рабочий день. Я еще могу позволить себе потратить утро на экипировку проститутки из Лас-Вегаса в миниатюре, но у меня задание появиться после обеда у Рауля Вассермана, чтобы сообщить ему свежие новости по нашему расследованию, и поэтому нужно подготовиться. Мне ни разу не удалось найти хорошую няню после той попытки, закончившейся трагически, поэтому я хотела уговорить Питера, чтобы он отложил свою встречу во второй половине дня. Он напомнил, что директора студии не очень одобряют отмену дел в последний момент, а услышав предложение взять Руби с собой, задохнулся от ужаса. Поинтересовался, действительно ли я считаю, что он должен напоминать людям, которые платят деньги, о своем возрасте, демонстрируя им такую взрослую дочь. Питер испытывал панический страх, что ему на пятки наступают молодые сценаристы, которые хотят украсть его идеи и получить его место. Судя но тому, как в Голливуде продвигают молодежь, когда девятнадцатилетние выпускники киношкол получают миллионные заказы, в то время как пятидесятилетние обладатели «Оскаров» не могут найти работу, составляя шпаргалки телеведущим, его паранойя не была беспочвенной.

Эл работал для нового клиента над расследованием мошенничества: курьерская компания была убеждена, что ее сотрудники, которые не выходят на работу по причине нетрудоспособности, на самом деле прогульщики. Ближайшие несколько дней он должен провести с фотоаппаратом, наблюдая за дородными мужчинами и женщинами в ожидании, что кто-то из них поднимет тяжелую коробку, займется виндсерфингом или будет кувыркаться на лужайке. В любом случае, встреча с Вассерманом лежала на мне. Это самое малое, что я могу сделать, так как через семь месяцев стану еще более призрачным партнером, чем сейчас.

Итак, Руби отправилась со мной. Я положила в сумку гелевые ручки, черную бумагу для рисования, плеер с двухчасовой записью рассказов и кучу жевательных мармеладок, которых хватило бы на целый класс. Я не обратила внимания на удивленный взгляд девушки в приемной и убрала пару глянцевых журналов со столика перед дверью Вассермана. Все вещи Руби я выложила на стол и всунула трубочку в пакетик с соком.

— Ну все, моя радость. Вернусь через полчаса. Когда большая стрелка будет на шести, — я показала на витиеватые часы над столом.

— А если я захочу в туалет?

— Спроси вот эту милую девушку. Она покажет, куда идти.

Я улыбнулась секретарше, платиновой блондинке с короткими торчащими волосами и кислым лицом. Серебряная цепочка соединяла колечко в носу с таким же колечком над бровью. Не глядя на меня, она открыла пудреницу и стала изучать в зеркальце свой готический макияж. Она отвела в сторону цепочку и убрала незаметную крупицу из уголка глаза длинным ногтем с серебристым черепком поверх черного лака.

— Вам нетрудно будет показать моей дочери, где туалет, если она спросит? — спросила я.

Секретарша пожала плечами и что-то промычала в телефонную трубку.

— Господин Вассерман ждет вас, — сообщила она.

— Ладно, Руби. Я скоро вернусь. Веди себя хорошо.

Руби кивнула и надела наушники. Вытащила лист черной бумаги и начала рисовать флуоресцентной ручкой. Скрестив пальцы и надеясь на лучшее, я пошла по длинному коридору, куда указала секретарь.