Александр Скрягин - Тайная геометрия

Майор даже почувствовал облегчение, найдя ответ на возникшую в его сознании загадку. Он вытянул ноги под столом и почти с восхищением посмотрел на сидящих за столом хитрецов из лаборатории пространственных измерений.

«Хотя, где же это они срезали? – неожиданно всплыл у него в голове вопрос. – Там ведь и срезать-то негде? Только в начале трассы… Но там столько людей толклось… Нет, там бы не посмели. А где тогда? Дальше-то вдоль почти всей трассы овраг… Его же не перескочишь. Там на дне снега по грудь, а то и по макушку… Правда на последних двух километрах у финиша можно… Теоретически! Но там же – такая чащоба – ноги сломаешь… Где же это они срезали? – озадачился майор.

В это время он почувствовал на своем колене теплую ладонь. Ладонь принадлежала пресс-секретарю Рогальской.

– Ефим, – шепнула она, приблизив к нему, сладко пахнущие карамелью губы, пойдем отсюда, а? Ко мне?

Вообще-то Ефиму очень нравилось сидеть за клюквенной настойкой в приятной компании неунывающих пройдох и слушать сладкую, как солнечное субботнее утро, музыку несчастного друга маэстро Сальери. Но перед просьбами Ангелины Анатольевны Рогальской он никогда не мог устоять.

Они и ушли.

И ответ на вопрос – каким образом лаборатория пространственных измерений, никогда не славившаяся спортивными достижениями, выиграла в командном зачете микроволновую печку «Самсунг» с грилем и режимом «хрустящая корочка»? – тогда так и остался висеть в воздухе.

А вот теперь вариант ответа у Ефима, кажется, появился.

Хотя майор все-таки не был в нем уверен.

Балалаев нацелил стерляжий нос в Лисоверта.

– Я к тебе, Илья, по делу пришел, – низким альтом прогудел он.

– Какие ж у нас тобой, Тоша, дела могут быть? – блеснул очками генеральный директор «Топологии».

Балалаев подкинул вверх трость, перехватил ее ладонью за середину и почесал стерляжий нос бронзовой головой льва, украшающей рукоять.

– А, что ж, у двух одноклассников и дел никаких быть не может? Хотя бы былое вспомнить, а?

– Разное вспомнить можно… – заметил Лисоверт.

– Правильно! – согласился Балалаев. – Можно старые обиды мусолить, а можно и хорошее на свет вытащить. Что же у нас ничего хорошего не было? Десять лет за одной партой просидели!

– Просидеть-то просидели, да когда встали, в разные стороны пошли, – бесцветным голосом ответил Илья Сергеевич.

– Ну и что? – вскинул голову Антон Никитич. – Время-то мою правоту подтвердило. Жизнь сама сказала: самое главное – зарабатывать деньги! – с силой ударил он тростью о бордовый камень.

Лисоверь чуть заметно покачал головой:

– Главное – другое. Главное – как зарабатывать. Как. А то ведь и ответить придется, – негромко, будто для себя, сказал он.

Балалаев услышал. И иронически вздернул сивую бровь:

– Это перед кем? Перед людишками-то?

Илья Сергеевич помолчал, потом, не повышая голоса, произнес:

– Может быть, перед ними. А, может быть, и перед кем-нибудь другим.

Торговый магнат еще на несколько милолиметров приподнял над глазом тяжелую бровь:

– Это ты про Бога, что ли, говоришь? Ты веришь в этого старика с седой бородой?

Балалаев усмехнулся.

– Бог – это Мир, – без нажима произнес генеральный директор.

– Ты, может быть, и в церковь по воскресеньям ходишь? – с любопытством склонил голову к плечу Антон Никитич.

– Может, и хожу, – ответил Лисоверт. – Только это, как раз, не так уж и важно. Бог – не в камне. Бог – в сердце.

Ефиму показалось, хозяин «Нашего дома» посмотрел на директора «Топологии» с жалостью.

– Эх, Илья, – вздохнул Антон Никитич, – ты пойми, все, что ты говоришь, хорошо было для вчера. Для вчера! Да, и то, не очень. А сейчас время совсем другое. Другое. Конкретное время. Время дела. И денег. Да, денег! – ударил он тростью по бордовому камню. – Без сантиментов этих розовых!

– Время – другое. Я – тот же самый, – упрямо сверкнул очками Илья Сергеевич.

Балалаев неожиданно обрадовался этим словам, будто долгожданному известию:

– А, вот и хорошо, что такой же! – воскликнул он. – Я потому к тебе и пришел. Напрямую поговорить. Без хитростей этих! Без виляний, да вентиляний! Откровенно! В дом-то к себе пригласишь? А Ефим Алексеевич с Ангелиной Анатольевной нас чуток на воздухе подождут. На воздухе-то – благодать!

Лисоверт поднялся с деревянной скамьи и указал Балалаеву на лестницу, ведущую к дверям коттеджа.

– Мы – не надолго! – посмотрел директор сначала на Ефима, потом на Рогальскую. – Вы не уходите!