Александр Скрягин - Открытие, которого не было

– Но почему?

– Я думаю, именно мой мозг добавляет в этот пучок электромагнитных волн какой-то компонент, какую-то слабую, но, необходимую волну, которая только и позволяет возбудить необходимые процессы в материальной структуре мира.

Аркадий обдумывал услышанное.

– А другой мозг не может быть таким катализатором?

– Обычный мозг – нет! – ответил Анатолий Петрович. – Видимо, это какая-то аномалия! Подозреваю, что я все-таки не один такой на земле… Полагаю, люди с подобным странным мозгом на свете все-таки встречаются… Но очень редко… Не исключено, что настоящие шаманы, колдуны и экстрасенсы имеют именно такой мозг… Возможно, он просто обладает способностью каким-то образом связываться с сознанием гигантского существа по имени Мир и тот почему-то готов выполнять его просьбы.

Над их столиком будто образовался невидимый колпак, не пропускающий внутрь посторонние звуки.

– А у обычных людей Мир такие просьбы не слышит? – спросил Аркадий.

– У обычных нет. – ответил Анатолий Петрович.

– А зачем тогда нужен еще какой-то прибор? Проектор ваш? Попросил Мир и все! – задал вопрос подполковник.

– А вот конкретное содержание этой просьбы, как раз, и заключено в излучаемом проектором пучке электромагнитных волн, записанных во время взрыва или, наоборот, мирного протекания какого-либо процесса.

Карие глаза Беседина стали темными каплями в усталом ресторанном свете.

– Видимо, как раз такой мозг и имели работавший в Америке серб Николо Тесла и Петербургский физик Михаил Филиппов. – после паузы сказал Анатолий Павлович. – Этим и объясняется, что за столько лет их опыты как будто никто не смог повторить… Хотя и у того и у другого передача энергии на расстояние явно получалась… А у тех, кто пробовал повторить их опыты – нет! Никто не мог понять, почему? А дело-то как раз в этом… Не было подходящего мозга! Да ведь не было и понимания, что он вообще нужен. Не работал он и в руках у моего коллеги профессора Любавина, вместе с которым мы и придумывали информационно-аналоговый проектор…

Глаза Беседина будто обратились внутрь.

– Вообще странно… – посмотрел он в какую-то одному ему видимую вселенную. – Человек с готовностью наделяет себя сознанием, но, почему-то наотрез отказывается признавать наличие сознания у Большого Мира… И уж тем более, отказывает ему в праве чувствовать, ощущать чужие эмоции и желания…

Анатолий Петрович замолчал.

Молчал и Аркадий. Примерно к таким выводам, он и пришел в свое время.

– А что, если вдруг найдется еще одна такая голова? – спросил Аркадий Беседина. – Представляешь, что, допустим, военные смогут сделать при помощи твоего прибора?…

– Если найдется вторая такая голова, то она о таких своих способностях ни военным, ни вообще никому сомнительному никогда не скажет… Использование этих способностей во зло, в любых эгоистических целях, направленных на убийство людей или их порабощение, для такого мозга абсолютно неприемлемы.

– Странно… – сказал подполковник Стеклов.

– Странно. – согласился изобретатель Беседин. – Но, я думаю, именно поэтому такие люди и могут вступать в контакт с Миром. Мир считает их достойными для диалога с собой… Слышит их и выполняет конкретные просьбы, изложенные на языке электромагнитных волн.

Анатолий Петрович вспомнил про полную рюмку холодной папасовки и, устремив глаза в потолок, опрокинул ее в рот.

Аркадий отхлебнул чай. Он был терпок и насыщен витамином С.

В это время кто-то задел его локоть и он едва не пролил чай на скатерть.

Подполковник повернул голову. Прямо перед его глазами, отгораживая его от ресторанного зала колыхалась крупными складками яркая женская юбка. Он поднял взгляд. Это была Судьба. Она смотрела на него темными провалами глазниц и выражение ее лица было непривычно серьезным.

Она молчала.

Он собрался задать ей один вопрос. Хотя и понимал, что Судьба все равно не ответит честно и прямо ни на один вопрос. Вернее не так. Она ответит и честно и прямо, только выяснится это только тогда, когда ничего исправить будет нельзя. Но все-таки он решил спросить. Терять ему было нечего. Да и изменить ход событий он в сущности уже не мог.

Он опустил глаза, набираясь решимости, но когда поднял их, цыганки рядом с ним уже не было. Ее цветной платок с торчащими сзади короткими концами мелькнул в дальнем конце у бара и словно растаял в неверном ресторанном воздухе.

Сема Гликман и тетя Клава вернулись на сцену и вместе с саксофоном Егора Кащеева грянули: «У самовара я и моя Маша!… С тобой пить чай мы будем до утра…»