Мария Жукова-Гладкова - Выйти замуж за олигарха

В советские времена контакты с иностранцами были невозможны, более того, все сотрудники были обязаны сразу же сообщать в первый отдел, если кто-то из их родственников собирается за границу – в служебную командировку или в турпоездку, что в те времена было редкостью. Требовалось также сообщать о всех странных знакомствах – если с вами где-то кто-то познакомился, и этот человек вызвал у вас недоверие.

– А если молодой человек с девушкой познакомился? – спросила я.

– Считалось, что мы должны уметь распознавать шпионов, – криво улыбнулась Агриппина Ивановна. – С нами даже специальные занятия поводились.

– По распознаванию шпионов?! – спросили мы хором.

– Ну, не совсем так… Нам объясняли, что должно вызывать у нас подозрения. Знакомым и родственникам мы должны были говорить, что занимаемся разработкой химикатов для народного хозяйства.

– А на самом деле чем занимались?

– Вязали, рецептами обменивались, – улыбнулась женщина. – А если серьезно, то у нас было несколько совсем закрытых отделов. Мы могли только догадываться, чем занимаются там. Мы выполняли вспомогательную работу. То есть работали на первоначальном этапе проекта.

– Проекта по изготовлению ядов? – спросил Андрюша.

– Нет, что вы, – удивилась Агриппина Ивановна. – Мы же на оборонку работали. На создание оружия массового поражения.

– Ну и как же институт теперь сотрудничает с зарубежными партнерами? – поразилась я. – На что иностранцы дают гранты? На создание отравляющих веществ?

– Профиль поменялся, – пожала плечами Агриппина Ивановна. – На той же базе создаются сельскохозяйственные удобрения. Я точно знаю, что в нашем институте создали какой-то очень эффективный порошок от тараканов. Мне его приносили. В самом деле тараканы ушли. Сейчас институт работает под конкретный заказ.

Андрюша предложил вернуться к Люське.

Агриппина Ивановна рассказала, что Люська была дерьмовым химиком, но очень активной общественницей. Ее и взяли в институт с прицелом на общественную работу – она тут же оказалась в комитете комсомола, правда, не освобожденным работником. Потом плавно перекочевала в местный комитет КПСС. Вскоре все поняли, почему Люська часть времени проводит в отделе. Именно она стала там стукачом.

Естественно, ее не любили. При ней не говорили ничего лишнего. Правда, появление Люськи помогло остальным сотрудникам отдела еще больше сплотиться. Появился общий враг. Как и соседки из подъезда Владимира Петровича, Агриппина Ивановна отметила Люськину жадность. Она всячески увиливала от сдачи денег на подарки к дням рождения, мужчинам на 23 февраля, свадьбы и рождение детей. Свой день рождения пыталась зажилить. Потом все делали вид, что не помнят, когда у нее дата, сама она не проставлялась, а ей от отдела ничего не дарили. После похорон начальника отдела Люська сказала, что в шкафу держит сверток с рваньем для похорон мужа – на тот случай, если случайно отравится на работе. Не в новом же хоронить? Все были в шоке.

– Просто патология какая-то, – вздохнула Агриппина Ивановна.

– А ее мужа вы знали? – спросила я.

Оказалось, что Владимир Петрович успел какое-то время поработать в том же институте и его, как исключительно талантливого специалиста, забрала к себе Контора. Но Люська успела его окрутить. Вероятно, пригрозила «аморалкой», а в те времена с этим было строго. Владимир Петрович явно не хотел портить себе карьеру и женился. Деталей, конечно, Агриппина Ивановна не знала, но весь отдел пришел к такому выводу.

– Хотя для Владимира Петровича она, вероятно, стала подходящей женой, – заметила Агриппина Ивановна. – Он был несколько не от мира сего. Увлечен своим делом. На самом деле увлечен. А она решала все бытовые вопросы. Пробила им квартиру, причем в «сталинке». Кто-то там умер, приватизации в те времена не было – и они вдвоем оказались в трех комнатах. Хотя, наверное, так и надо. Подобным людям легче жить.

Я спросила, поддерживала ли Агриппина Ивановна связь с Люськой после выхода на пенсию. Пожилая женщина покачала головой и сообщила, что Люська прорезалась примерно полгода назад, что вызвало большое удивление Агриппины Ивановны. Сказала, что звонит просто поболтать, а то у нее теперь много свободного времени, и телевизор надоел.

«А у Фисташкова что-то случилось полгода назад – как сообщил мне неизвестный абонент», – вспомнила я.

– Что она рассказывала про себя? – спросила я вслух.

– Она ушла от мужа к другому мужчине, правда, про него ничего не говорила, только что он очень обеспеченный человек. Как я поняла, ей стало некуда девать свою неуемную энергию. В очередях талоны теперь отоваривать не нужно, в доме все есть, даже бегать по магазинам и что-то искать нет нужды. Прислуга у нее или нет, сказать не могу. Мы об этом не говорили. Но даже если и нет, готовка на двоих занимает не так уж много времени. В общем, я поняла, что она мается от безделья.