Анастасия Монастырская - Ненавижу

— Эдуард, да вы неисправимый романтик… Опять вы здесь, опять вы с нами.

И наконец:

— Эдик, что-то ты слишком часто ходишь по нашему коридору. Штирлицем себя вообразил?

Очень смешно. Шутка дня. Смеяться после слова «Штирлиц». Эдик вяло отвечал, но руку не протягивал, наученный горьким опытом. Здесь никто не подает руку неудачникам. Собственно, по этому жесту или его отсутствию и определятся твой статус, твое истинное место под ТВ-солнцем.

Два года назад он принес сюда свой первый сценарий. Поджилки тряслись от торжества момента. Государственная телерадиокомпания. Рупор эпохи. Надежда и опора страны. Святая святых, блин! Чтобы попасть сюда, ему пришлось напрячь связи своей бывшей. Хотя напрячь — сильно сказано. Всего один телефонный звонок (но как этот звонок тяжело дался!), и вот он в кабинете главного редактора. Начинающий автор, подающий большие надежды. Прошу любить и жаловать!

В разговоре телевизионный босс, круглый и добродушный, как колобок, замешанный на финских дрожжах, источал лишь дружелюбие и снисходительную мужскую солидарность. Так беседуют мужчины, побывавшие в постели у одной и той же женщины. Женщина, кстати, присутствовала тут же. Привычно раскинувшись на кожаном диване, Жанна флегматично полировала свои острые коготки. Босс жмурился от удовольствия. Эдик испытывал чувство неловкости. За всех. Но почему-то больше за нее.

Сценарий взяли сразу же, посулив его автору небывалый успех. Эдик, было дело, заикнулся о собственной программе, и его поощрительно похлопали по плечу: "Как знать, старик, как знать!". Перспективы воодушевили настолько, что на последние деньги Эдик купил букет роз и нанес спонтанный визит своей благоверной. Бывшей, конечно, но как знать, как знать… Цветы приняли, экс-муженька брезгливо выставили вон: "Милый, кто же входит в одну реку дважды, тем более, в такую реку!". Он, помнится, тогда униженно кивнул: "Конечно, конечно… Просто так зашел заглянул и сейчас ухожу. Извини, воспоминания". О чем, чудак рогатый, он хотел вспомнить?! О том, как были счастливы вместе? Глупо вспоминать о том, чего не было. Со времен их совместного житья много воды утекло. Оба изменились. Стали старше. Мудрее. Она приобрела лоск зрелой красавицы, он — агрессивную матерость. Жанна хохотала, услышав о «матерости»: "Да ты же лох! Слава богу, у нас нет детей, иначе они тоже бы стали лохами!".

Бывшая оказалась права — он лох.

Сценарий вернули через два месяца.

Перспективы лопнули как розовый пузырь.

А еще через шесть недель — страна прильнула к плоским домашним экранам. Новое политическое ток-шоу, заявленное телеканалом, с первых минут стало сенсацией. Ведущий — эпатажный мальчик — без запинки произносил его, Эдиков, текст. Вместе с приглашенными экспертами он виртуозно решал проблемы, которые еще не так давно волновали самого Эдика. В титрах были указаны все, кроме автора проекта.

Он ворвался сюда, вооружившись законом. Закон гарантировал соблюдение всех его прав, сулил многотысячный иск и торжество справедливости. Потренировавшись перед зеркалом, Эдик приготовил убийственную фразу: "Я подаю на вас в суд!". Так и вошел в кабинет: с гордо поднятой головой и двумя стопками водки в желудке.

Штатный юрист не испугался. Отложил закон в сторону. Похлопал по плечу. И популярно объяснил автору его права и обязанности. Прав — ноль. Обязанности — пойти по известному адресу и постараться получить максимально возможное удовольствие. Иначе многотысячный иск и торжество справедливости. Понял, нет?

Аргументы вкупе с водкой произвели должное впечатление: пришлось пойти. На мировую. Он так и не понял, как именно его обманули, но то, что сделали это играючи и легко, новоявленный сценарист осознал сразу. Впрочем, на тот момент все стало неважно: открылись новые перспективы. Главный как бы вскользь и как бы по секрету пообещал, что следующий сценарий обязательно пойдет…

Следующий сценарий действительно пошел. Викторина, придуманная Эдиком, мгновенно стала популярной, получив все мыслимые и немыслимые телевизионные премии. Эдик смотрел трансляцию «Тэфи». Сытые телеакадемики. Хамоватые звездочки. Народные артисты. Заслуженные подлецы. Счастливое лицо главного. Тот не влезал в экран, лучась широкой улыбкой. Иногда камера выхватывала очаровательную спутницу телебосса. Эдик мрачно глотал теплую водку: "И чем я ей не угодил?".

С тех пор так и повелось. Примерно раз в полгода происходил рецидив. Эдик приносил очередной сценарий, выслушивал хвалебные возгласы и получал изысканный пинок под зад. Иногда он себя спрашивал, сколько можно наступать на одни и те же грабли. Но с настойчивостью интеллектуального маньяка наступал вновь и вновь. Как сейчас, например. Он не сомневался, что на канале уже полным ходом идут пилотные съемки. И вскоре страна будет чествовать нового героя. Не его. Черт побери, опять не его.