Диана Бош - Все совпаденья не случайны

– Хочешь меня на понт взять? – саркастически засмеялся Одинков. – Не выйдет! Я ведь знал, что мой дражайший начальник и хозяин фирмы Никита Лавров держит в сейфе пистолет. Аккуратней надо быть, когда при подчиненных сейф открываешь. А идти с голыми руками на вооруженного может только полный дурак.

– Где моя жена?

– Думаешь, я буду отвечать?! А если, как только я скажу, ты убьешь меня? Нет, так не пойдет. Сделаем ченч – поменяем твой пистолет на информацию о месте, где находится твоя жена.

– Хорошо, но ты положишь свой пистолет тоже.

– Ты не понял, – ухмыльнулся Одинков, – здесь условия диктую я. А ты, если не хочешь, не соглашайся. Кстати, она совсем плоха, бедняжка. Исхудала, побледнела. Хотя, может быть, еще протянет день-два. Успеешь найти?

Никита чувствовал, что скорее всего Одинков блефует, и Эльза находится здесь же, в одной из многочисленных комнат, но страх ошибиться парализовал его волю.

– Хорошо. – Лавров осторожно положил пистолет на пол и выпрямился. – Теперь твоя очередь.

– Не считается, – покачал головой Одинков, – развод для лохов. Как только я положу свой, ты вполне успеешь выстрелить. Толкни-ка ногой пистолет ко мне, чтобы я был спокоен.

Никита несколько секунд колебался, потом решительно пнул пистолет.

– Да ты и правда кретин, – расхохотался Одинков, подняв пистолет. – Неужели ты поверил во всю ту чепуху, которую я тут нес? Знаешь, что я сейчас сделаю? Убью тебя из твоего же пистолета, потом вложу его тебе в руку, и получится, что ты застрелился сам. Узнал об измене гулящей жены и застрелился. Должен же я довести начатое до конца! Кстати, где ты так долго шлялся в то утро, когда получил мое письмо? Сказано же было: «Поторопись».

«Когда не знаешь, что сказать, говори правду, – мелькнула у Лаврова мысль. – Особенно, если находишься в безвыходном положении».

– Был в гостях у одной старушки, – сказал он вслух. – Лизаветой Саввичной ее зовут. Очаровательнейшая женщина! Через дорогу ее перевел, домой проводил, она мне стихи читала…

Реакция, которая последовала, ошеломила Никиту. Одинков вдруг мертвенно побледнел, губы его плотно сжались, а в глазах мелькнула ненависть.

– Ты не должен был оказаться там!

– Я хоть и слабак, а старушек в беде не оставляю. Когда у человека приступ, ему принято помогать – к примеру, вызвать врача. – Никита внимательно разглядывал Одинкова. – А почему тебя вдруг мои слова так взволновали? Вы знакомы? Постой-ка… Ну, да, конечно, мужчина на портрете в ее комнате… То-то его лицо показалось мне знакомым! Это твой отец, да?

– Заткнись!

– Значит, я угадал, Лизавета Саввична твоя мать. И в тот момент, когда я спасал ей жизнь, ты, скотина…

– В мои планы не входило убивать тебя, – перебил его Одинков, – но ты ломаешь мне всю игру. Прощай.

Раздался сухой щелчок – и ничего не произошло. Одинков чертыхнулся и, заметно нервничая, перезарядил пистолет. Ждать еще одной осечки Никита не стал. Он отпрыгнул в сторону, перекатившись по полу, сбил Одинкова с ног и, резко вывернув ему кисть руки, вышиб оружие. Одинков тут же попытался снова вооружиться, но Никита, изловчившись, оттолкнул пистолет так, что тот отлетел к противоположной стене. Следующие несколько минут мужчины катались по полу, рыча и пытаясь друг друга задушить. Одинкову удалось вывернуться, и он почти дотянулся до пистолета, но Никита снова навалился и изо всех сил сдавил горло своего врага. Бухгалтер захрипел.

– Ты, должно быть, возомнил себя Господом Богом? – произнес Никита с ненавистью. – Решил, что имеешь право всех судить? Ну тогда и я могу устроить самосуд! А, как считаешь?

Он еще сильнее сжал пальцы, и глаза у Одинкова закатились. Тогда Никита на мгновение ослабил хватку, но этого оказалось достаточно, чтобы противник сбросил его с себя и, сев сверху, направил пистолет в грудь.

– Второй осечки не будет, – желчно обронил бухгалтер.

И раздался выстрел.

– Кто стрелял, что случилось? – Лямзин протиснулся между Агриппиной и Эльзой, которые замерли в дверном проеме, и бросился к Никите. – Вы живы?

– Вроде бы да. Хотя до конца не уверен, – попытался шутить Лавров, сталкивая с себя тело Одинкова.

Лямзин хищным взглядом окинул присутствующих, заметил пистолет в руке у Агриппины и, подскочив, выдернул его.

– Дайте сюда, – буркнул он. – Как дети, ей-богу, ко всему руки тянете…

Затем майор сноровисто надраил оружие платком и вложил пистолет Одинкова в руку трупа, а тот, что принадлежал Никите, сунул себе в карман.