Николай Коротеев: По следу упие

Дзюба постоял еще немного, дав сердцу успокоиться. Потом вытер потные от волнения ладони и, не спуская глаз с яркого красного зонтика, присел, на ощупь отыскал в котомке две костяные палочки, не длинные, с авторучку, шагнул к женьшеню. Двигался Петро Тарасович медленно, крадучись. Он все еще не обвыкся с мыслью, что корень, к которому подбирался столько лет, — вот, перед ним. Подойдя к стеблю почти вплотную, Дзюба протянул руку к плодам и погладил тугие, глянцевые, мясистые ягоды. Затем огляделся.

Ни рядом, ни поодаль стеблей женьшеня не было.

«Жаль, — подумал Дзюба. — Жаль! Одно верно: нашел я именно тот корень, о котором проговорился Ангирчи. Выходит, плантация у него в другом месте…»

Опустившись на колени, Дзюба стал осторожно отгребать от ствола женьшеня опавшие и полусгнившие прошлогодние листья, длинную темную кедровую хвою, веточки. Он делал это без спешки, тщательно и очень осторожно. Заскорузлые, крючковатые пальцы двигались удивительно ловко и плавно. Очистив метра на полтора землю вокруг стебля, Дзюба взял костяные палочки и, став на четвереньки, словно в глубоком молитвенном экстазе, движениями, легкости и точности которых мог бы позавидовать нейрохирург, начал откапывать шейку женьшеня. «Да, работы здесь хватит дня на три… Если не на неделю…»

Бывают же такие странные дни… Поначалу все вроде бы как надо, а потом вдруг пойдет наперекосяк, комом, будто кто подножку поставил. В домашних нескончаемых мелких хлопотах прошел день. Антонина Александровна, жена участкового, не успела к отлету, чтобы, как повелось, проводить и отправить пассажиров. Самого Самсона Ивановича в селе не было — ушел с инспектором из райотдела в дальний леспромхоз. В таких случаях в «аэропорту» — на выгоне, где приземлялся вертолет, дежурила либо сама Антонина Александровна, либо кто-нибудь из общественников. Чаще всего начальник «аэропорта» — Степан Евдокимович.

Никто из живущих в селе и появляющихся в нем не считал подобную щепетильную заботливость участкового и его помощников ни обременительной, ни навязчивой. Напротив, уходящие в таежные дебри считали долгом сообщить участковому и о своих намерениях, и о маршруте. Мало ли что может случиться в тайге! Не появись они в названный самими срок, участковый организует поиски, придет на помощь. Обычай этот укоренился несколько лет назад. Пропали тогда в тайге двое охотников-любителей. Ушли по чернотропу на кабанов — и сгинули.

Вечером Антонина Александровна пошла в клуб. По средам вертолет доставлял в Спас кинофильмы, и первым обычно крутили самый новый.

Статная, с косами, светлой короной уложенными на голове, жена участкового выглядела много моложе своих сорока лет.

У клуба ее окликнул Степа, или Степан Евдокимович, начальник «аэропорта».

— Что же вы решили предпринять, Антонина Александровна?

— Ты о чем, Степан Евдокимович?

— Как о чем? — Начальник «аэропорта» аж глаза вытаращил. — Разве Леонид вам ничего не сообщал?

— Он бы еще с оркестром в хлев заявился. Дренькнул гитарой, Астра подойник опрокинула. Турнула я твоего Леонида со двора.

— Турнула…

— Случилось что?

— Пассажир перед самым отлетом объявился. По реке пришел. На берестянке-самоделке. Сказал: смердит, мол, у Радужного. У водопада, в скалах.

— Что смердит?

— А может, «кто»? — Степан Евдокимович склонил голову набок, как бы желая получше разглядеть, какое впечатление произвел вопрос на жену участкового.

— Так уж и «кто»… Зверь в обвал попал. Чего только не может случиться в этих Чертовых скалах! Недаром их так назвали.

Немолодой уже, краснолицый начальник «аэропорта», с мешочками под глазами, как у всех истых любителей пива, достал папиросу и долго, старательно разминал ее.

— Мое дело сказать. Фамилия его Крутов. Вроде геолог. Рыжий такой. Торопился он.

Около Антонины Александровны и Степана Евдокимовича, стоявших у клуба, задержалось несколько жителей. Прислушались к разговору, переглянулись. Один вмешался.

— Да не столько пассажир торопился, сколько Степа был занят. С летчиками ругался.

— Брось, — махнул рукой Степан Евдокимович.

— Чего уж там — брось. Пива тебе обещанного не привезли, вот ты и ругался. А на геолога тот рыжий не похож. В комбинезоне и без кепки. Скорее пожарник-десантник.

Антонина Александровна разволновалась. Неопределенность, неясность, намеки сильнее всего действуют на воображение. А тут еще Степа явно наплевательски отнесся к важному делу. Так уж всегда — одно к одному.