Михаил Черненок - С субботы на воскресенье

— Как Айрапетов опекуном дяди стал?

— Подробностей не знаю, но мне известно, что на этой почве у Игоря произошел с родителями конфликт. За то, что Игорь уехал в Сибирь, Евгения Петровна, говоря бухгалтерским языком, полностью перестала его финансировать. Однажды мы с ним встретились в Москве, и я в первый раз увидел Игоря без денег. Он даже попросил у меня на билет до Новосибирска. Через полмесяца вернул долг телеграфным переводом.

— Скажите, Василий Михайлович, чем была вызвана ваша встреча с Айрапетовым на железнодорожном вокзале в прошлый ваш приезд в Новосибирск? — постепенно подводя разговор к письму Березовой, спросил Антон.

— Зная обширные связи Игоря, я телеграммой просил его забронировать приличный номер в гостинице. Он выполнил просьбу. В вокзальном ресторане мы немного поговорили и, по-моему, оба пришли к выводу, что ничего общего между нами не осталось от прежней дружбы. Игоря, например, интересовал один-единственный вопрос: хорошо ли я зарабатываю?

— И последнее… — Бирюков достал письмо Березовой в фальшивом конверте. — Вы узнаете это?..

Митякин с недоумением взял конверт, неторопливо вынул из него листок и, едва взглянув на первые строчки, удивленно спросил:

— Как оно к вам попало?

Антон улыбнулся:

— Без вашей помощи на этот вопрос затрудняюсь ответить.

— Это же мое письмо!

— Знаю, Светлана Березова рассказывала. Загадкой остается, каким образом этот листок оказался в конверте, адрес на котором написал Игорь Айрапетов?

— Письмо я получил незадолго до поездки сюда. Положил, отлично помню, вот в этот карман, — Митякин хлопнул по правой стороне пиджака. — Хотел встретиться в Новосибирске с Березовой и устранить возникшее между нами недоразумение. Светлана ошибочно поняла мое предложение… Собственно, насколько понимаю, вас волнуют не мои отношения со Светланой. Интересно другое — в Новосибирске я не мог найти письма. Оно как испарилось.

Неожиданная догадка вдруг пришла Бирюкову в голову.

— Вспомните, пожалуйста, как вы сидели в ресторане, когда встретились с компанией Айрапетова, — попросил он Василия Михайловича.

— Игорь сидел напротив, рядом с ним — дядя. Слева от меня белокурая молодая женщина или девушка… Справа — часто улыбающийся, какой-то не внушающий доверия парень, назвавшийся при знакомстве, по-моему, Павлом…

— Деньги у вас были в правом кармане?

— Помню, хотел рассчитаться за ужин, но Игорь не позволил и заплатил сам. Десятку, которую намеревался отдать официантке, я сунул, кажется… — Митякин кончиками пальцев задумчиво потер висок. — Ну, конечно, в правый карман!

— И она не пропала?

— Признаться, только сейчас о ней вспомнил. А потерю письма обнаружил уже в гостинице, на следующий день. Перерыл все, но письмо как в воду кануло. Из-за этого и со Светланой не встретился.

— Не допускаете мысли, что его вместе с деньгами у вас вытащили из кармана?

— Это мог сделать только тот парень, который сидел справа от меня. Однако не думаю, чтобы знакомый Игоря пошел на такую мерзость. Раньше, во всяком случае, Айрапетов подобных знакомств не водил, — Митякин внимательно посмотрел на Бирюкова. — Вы очень детально интересуетесь прошлым Игоря. Он в чем-то подозревается или попал в дурную историю?

— Как вам сказать… — замялся Бирюков. — Разбираемся с одним щекотливым делом.

— Если дело связано с воровством и если подозрение упало на Игоря, то, на мой взгляд, это самая настоящая нелепость. Айрапетов порою до бесшабашности энергичный человек, но он не настолько жаден и глуп, чтобы пойти на преступление.

— Со временем люди меняются.

— Согласен, — Митякин утвердительно наклонил голову. — Я, например, заметил, что и Айрапетов изменился, однако больше чем уверен, что эти изменения не настолько велики, чтобы Игорь докатился до преступления. Несмотря на некоторые вывихи, он всегда был порядочным человеком.

Бирюков задумчиво разглядывал лежащую на столе пачку «Нашей марки». Митякин перехватил его взгляд, достал из пачки сигарету и, зажигая спичку, будто между прочим сказал:

— У нас с Игорем одинаковая привычка к ростовской «Нашей марке». Хорошие сигареты. Закуривайте.

— Спасибо, не курю, — отказался Бирюков. Поблагодарив Митякина за беседу и извинившись, что отнял больше часа времени, он поехал в следственный изолятор, чтобы еще раз допросить Мохова.

Теперь Мохов уже не изображал бывалого уголовника. Остриженная под машинку голова его сейчас казалась меньше, чем была прежде, с немытыми космами, но все равно создавалось впечатление, что она склоняется вниз, упираясь взглядом в пол. Бирюков прочитал Мохову показания Айрапетова, касающиеся фальшивых писем к Костыреву, выжидающе помолчал и спросил: