Ирина Глебова: Таинственное исчезновение

Викентий Павлович поинтересовался, не знает ли уважаемый собеседник, почему Захарьев так рано вышел в отставку. На что тот без колебания ответил: «Да зачем ему военная лямка при их богатстве! По молодости лет щегольнул мундиром — и хватит. Отец-то был и стар, и нездоров. А род какой богатый и знатный! Даже после крестьянской реформы у них ничего на убыль не пошло, еще и прибавилось». И Петрусенко узнал, что Захарьевы издавна владели лучшими угодьями здесь и еще в соседней губернии. Хозяйство вели умело, не лютовали над людьми, потому и деревни у них были зажиточными, крестьяне справными. Но когда царь Александр-освободитель крепостных на волю отпустил, Артемий Петрович, хотя и молод тогда был, но пустого благодушия не проявил. Денежной повинности за отходившие крестьянам земли добился самой высокой. Положенную себе треть от всех удобных земель взял самыми хорошими угодьями. А потом еще стал бесплатно дарить крестьянам наделы. Многие соглашались, поскольку выкупная плата была высока, им не под силу. Хотя и знали, что «дарственный надел» составит лишь четвертую часть от положенных им земель. Так Захарьев свои угодья удвоил. Нынче уже его сыну Василию Артемьевичу их бывшие села платят подати, недоимки, крестьяне работают на господской земле и, как и прежде, зовут Захарьева «барином». Впрочем, надо отдать должное: он не жесток, шкуру с крестьянина не дерёт. Мировой посредник, как никто, знает об этом и, будучи очень озабочен фактом исчезновения молодого помещика, всё же не допускает мысли, что с ним могли посчитаться его подопечные.

С утра следующего дня округа деревень Яковлевки и Захарьевки огласилась возбужденными голосами, шумом. Петрусенко сидел на берегу, у пчельника, глядя, как пять лодок медленно и методично плавают по небольшому озеру, а люди в них прочесывают дно баграми и сетями. Он знал, что ближний лесок и рощу сейчас тоже прочесывают. Там с полицейскими, прибывшими из уездной управы, местные крестьяне. И здесь, в лодках, тоже. Усатый Степан Матвеевич оказался человеком очень авторитетным в своем околотке, мобилизовал многочисленную подмогу и сам в одной из лодок командует. К берегу долетает его зычный басок.

А Викентий Павлович ждёт результата и надеется, что тела Василия Захарьева не найдут. Плеск озёрной воды, лодки и люди с баграми по аналогии заставили вспомнить самое сенсационное в уголовном деле убийство — совсем недавнее, этого месяца. Случилось оно в Германской империи. Расследование ещё не закончено. Там тоже всё началось с обнаруженного в воде тела…

Около восьми часов утра, когда туман ещё стелился над водами реки Шпрее, мусорщик Теске с подручным плыли на лодке вдоль берега в районе рейхстага. Это был их участок реки, они каждый день очищали его от мусора. Именно здесь они и выловили из воды свёрток в грубой бумаге, перевязанный верёвкой, с пятнами крови. Теске равнодушно подумал, что вновь кто-то выбросил в воду новорожденного младенца: за годы службы он не раз выуживал подобные находки, привык. Но когда на этот раз он разорвал бумагу, испугался: перед ним было тело девочки, без головы и конечностей…

Когда сообщение поступило в полицай-президиум на Александерплаце — своего рода немецкий Скотланд-Ярд, к берегу Шпрее тут же выехали и шеф берлинской криминальной полиции, и сам полицай-президент Берлина фон Борис, и два дежурных комиссара Ванновски и Вен. Полицейский доктор, осмотрев тело, уверенно сказал: жестокое преступление на сексуальной почве… Почти сразу полиции стало известно, что два дня назад в северном районе Берлина исчезла девятилетняя девочка Люси Берлин, младшая дочь рабочего табачной фабрики Фридриха Берлина. Вскоре этот бледный пятидесятилетний мужчина, привезённый к берегу Шпрее, упал в обморок, узнав свою дочь по шраму ниже груди.

Расследовать преступление назначены были комиссары Ванновски и Вен, давно и хорошо сработавшиеся, имеющие большой опыт, и отлично дополнявшие друг друга: один — спокойный, молчаливый, другой — подвижный, вечно жестикулирующий. Они тут же, уже в 9 часов утра, дали задание патрулям криминальной полиции, которые постоянно дежурили в Берлине в поисках сексуальных преступников, сутенеров и карманников, сосредоточить внимание на районе улицы Аккерштрассе, где проживала семья Берлинов. Их дом был многоэтажным тёмным зданием, где в тесных низких квартирах ютились почти сто семей. Через арку можно было попасть во внутренний двор, запущенный и грязный, по старой деревянной лестнице — на этажи с узкими коридорами и клозетами, расположенными между этажей. В этом доме, как и во всём районе, жили рабочие, мелкие ремесленники и пенсионеры бок о бок с проститутками и сутенёрами, бродягами, ворами.