Борис Бабкин - Проклятие старого ювелира

– А зачем вы рассказываете все это мне? – спросил Станислав.

– Знаешь, я давно ожидал вопросов. Например, ты ни разу не спросил, почему именно тебя я пригласил к себе на работу. И, согласись, на довольно обычную и не опасную, хотя, учитывая деятельность моего клана и твои навыки, ты должен был быть по крайней мере инструктором киллеров или тренером…

– Я думал, что рано или поздно вы сами расскажете мне обо всем, в том числе и о том, почему ваш выбор пал на меня. Но если разговор начался, я думаю…

– Ну и зря. Всему свое время, и очень скоро ты все-все узнаешь. А когда узнаешь, то…

– А что будет с Глебом? – перебил его Станислав. – Я бы хотел, чтобы он был рядом со мной.

– Разумеется, я помню, что ты говорил про Баркасова. И хотя, как ты понимаешь, я совершенно не в восторге от этого, тем не менее согласился, и поэтому пусть приезжает. А не в восторге я оттого, что работа моих людей на грани фола. Поэтому сотрудников я подбираю в основном сам, не доверяя ничьим рекомендациям. Яркий пример – Аркашка. Я принял его по просьбе одного старого знакомого, и ты видел, что случилось. Он вместе с Элеонорой решил ударить меня сзади. А кроме того, наставил мне рога. Я три раза в жизни убивал людей. И каждый раз делал это на точке кипения, когда нельзя ничего изменить.

Станислав постарался скрыть усмешку.

– А откуда и как давно вы знаете Родина? – неожиданно спросил он.

Лев Игнатьевич, явно не ожидая подобного вопроса, заметно растерялся. Не зная, что ответить, кашлянул. Станислав молча смотрел на него.

– Я понимаю твой интерес, – наконец произнес Лев Игнатьевич. – Когда ты рассказывал мне про Чемпиона, я делал вид, что не знаю этого человека. Просто до поры до времени мне не хотелось, чтобы ты знал, что твой бывший командир и я повязаны. Я имею в виду производство драгоценностей и их реализацию. Я не стану тебе сейчас ничего объяснять, скоро ты все узнаешь сам, – уже в который раз пообещал он. – Все-таки стар я, кое-что мне неизвестно, и только поэтому я расспрашивал тебя о Родине. Мне нужно было знать твое мнение о нем. И тут помог твой друг Баркасов. Он сообщил тебе то, что выяснил. Но тебя совсем не шокировало, что твой командир…

– Я такой же, как он. Конечно, я не думал, что Родин будет настолько откровенно нарушать закон, хотя и допускал возможность некоторой вольности по отношению к установленным правилам.

– Прекрасно сказано. И не обвинение, и в то же время признание мафиози, бывшего командира. Ей-богу, я не ошибся в тебе, Стас. Браво! Верна старая пословица – яблоко от яблони недалеко падает. Впрочем, это я к слову, старики болтливы. Подойдет старость, и ты поймешь меня.

– До старости еще дожить надо, – усмехнулся Станислав. – А играть в ваши игры…

– Запомни навсегда, – строго проговорил Лев Игнатьевич, – не относись к этому как к игре. Такое отношение рано или поздно тебя погубит. Это суровая действительность. Мы, можно сказать, вне общества, а следовательно, имеем дело с такими же отбросами. А так как денег у нас много, мы выше их, и потому те, кто рыскает, словно дикие звери, для нас особенно опасны. Они не умеют зарабатывать, но любят отнимать. Так что если будешь относиться к этому как к игре, действительно можешь не дожить до старости. Некоторые, правда, живут по пословице: кто не рискует, тот не пьет шампанского. Но подлинную суть риска отражает та же пословица, несколько измененная: кто не рискует, тот не сидит в тюрьме и живет гораздо дольше. Везде нужен точный расчет. Сейчас сама жизнь подсказывает, что можно прекрасно жить. Нет такого чиновника или служителя Фемиды, с которым нельзя было бы договориться. Сейчас продается всё, что чего-то стоит, и все, кто не имеет больших денег. Правда, я в последнее время уже никому не плачу. Я, конечно, люблю родину, но, к сожалению, жить нормальной, полноценной жизнью таким, как мы, здесь невозможно. Я давно покинул бы эту большую, но неприспособленную для жизни умных людей страну, если бы у меня не было веской причины. Вернее, двух, а еще вернее – трех. Первая – страна. Вторая – ненависть, требующая выхода. Это, конечно, глупо, но ненависть в данном случае неразделима со страхом, как и третья – жажда наживы. Скоро ты все поймешь.

– Надеюсь.

– А сейчас иди, я хотел бы поработать.

– Но вы зашли ко мне, – улыбнулся Станислав.

– Господи! – ахнул Лев Игнатьевич. – Ради Бога, извини старика.

– Я могу позвонить Глебу? – спросил Станислав.

– Ты волен делать все, что пожелаешь.