Татьяна Степанова - ДНК неземной любви

Сразу разобрался, откуда текст.

Глава первая, стих четырнадцатый...

И рост у него высокий...

Когда там, в кримлаборатории, Лилька манекен одевала, то...

Стоп.

Катя собрала сумку, глянула на часы – все, домой. Это вчерашние сутки были ненормальными, а сегодня все как всегда. Она прошла КПП Главка, попрощалась с постовым.

По дороге зашла в супермаркет и после, нагруженная сумками, поймала такси.

Дома открыла настежь балконную дверь, не спеша приготовила свой любимый салат, щедро полила его соусом, проверила автоответчик – ага, был звонок от разлюбезного муженька, от Драгоценного, ничего, завтра ему ответим, пусть подождет, больше скучать будет. Посмотрела новости по телевизору и, так как смотреть было больше нечего, включила DVD-плеер, поставив старый голливудский фильм «Бульвар Сан-Сет».

А потом, когда стемнело, разобрала постель и улеглась. Самый обычный день, будни... Завтра пятница, можно позвонить кому-нибудь из подружек и заманить на дачу – покупаться, позагорать.

Только не надо, не надо ночью ходить по бульвару...

По темной аллее, мимо старых лип, что все видели, все знают, но никогда ничего не расскажут...

Главные свидетели – они...

И свидетели эти молчат.

Звонок.

Это во сне.

Звонок, звонок, звонок...

– Алло? Вадик, это ты? Ты знаешь, сколько сейчас времени в Москве?

– Половина четвертого, – голос не мужа, Драгоценного В.А., голос женский, знакомый, только сквозь сон Катя никак не могла его узнать. – Спишь, корреспондентка, так вот вставай, приезжай, если хочешь, если интерес еще есть.

– Куда приезжать? – Катя узнала голос. Ну, конечно... Что же это, Лилька статью по электронке получила и среди ночи ей претензии намерена высказать? – Что? Что еще?

– Эпизод второй. Женский труп на бульваре.

– Где?!

– Считай, что на том же самом месте. Тут уж полна коробочка, прокуратуру ждем, сейчас бригада приедет.

Ночь теплая, а город пустой. И такси приехало быстро.

– На Гоголевский бульвар, пожалуйста.

Заспанный таксист оглянулся на Катю, севшую сзади, но ничего не сказал – на бульвар так на бульвар... в четвертом часу утра, м-да...

Скопление милицейских машин Катя увидела уже в самом начале бульвара – практически у памятника Гоголю.

Значит, сегодня это случилось здесь. Не совсем на том самом месте, но близко.

От проезжей части со стороны Старого Арбата Гоголевский отделяла гранитная ограда. Одна сторона пологая, а другая крутая, ну конечно – город-то на семи холмах построен, вот он и холм, один из семи. С проезжей части не видно, что происходит там, на аллее.

– Все же странно, что она выбрала в такой поздний час именно эту дорогу – через бульвар.

– Она подрабатывала в ресторане – вон в том, на углу. Наши сотрудники розыска ее опознали – они только сегодня днем там были, опрашивали персонал. С ней, правда, не беседовали, но видели ее – она виолончелистка, играла в ресторанном оркестре.

Это было первое, что Катя услышала, поднявшись по ступенькам прохода в ограде. Разговаривали двое прокурорских. Не имя, не фамилию потерпевшей услышала, а вот это «странно, что она выбрала эту дорогу...».

Тело лежало поперек аллеи, покрытой гравием. От Кати его загораживали эксперты и оперативники, среди которых она увидела и криминалиста Сивакова, и капитана Белоручку. В нескольких шагах от тела валялся футляр от виолончели. То ли от удара о землю, то ли еще от чего он открылся, инструмент покоился внутри и казался таким беззащитным в своей наготе – изящный гриф, изгибы корпуса, полированные деки...

Тело на аллее, неестественно выгнутое, словно в последней агонии, вывернутая шея... поза такая, какой не может добиться самый гибкий, самый ловкий гимнаст. И на лице, повернутом в профиль...

– Глаза выколоты, как и у первой жерты – Колобердяева, но здесь еще и уши... мочки ушей оторваны, сломан ушной хрящ. Записывайте, я буду осматривать и диктовать.

Это говорила капитан Белоручка, и Катя опять не узнала ее голос, потому что он снова звучал иначе. Голос-хамелеон...

Здесь, на этой темной ночной аллее Гоголевского бульвара.

– Смерть наступила не менее полутора часов назад, причина смерти – удушение, судя по позе трупа, сломаны шейные позвонки.

Катя видела голые ноги убитой – полные, испещренные прожилками вен. Удобные босоножки на низкой танкетке – не новые, стоптанные, но на вид аккуратные. Подол длинной белой юбки запачкан... Нет, это не кровь. Желтые пятна. Так порой бывает при удушении.