Герберт Розендорфер - Четверги с прокурором

Я осталась в доме одна. К моему великому изумлению, меня оставили в одиночестве именно в четверг. И мой брат Борис тоже… Так сказать… ну, что ли… отправился на гулянку. И у меня было достаточно времени задуматься не только о своем тайном имени, но и о том, кто мог вырвать последнюю страницу книги.

…собраться. Так и рухнула традиция собираться по четвергам. Достаточно ведь один раз нарушить традицию, и ее как не бывало. Так что никаких четвергов. Однако разумным будет все же привести варианты, предложенные гостями.

– Я лично за хороший финал с примирением. Это может показаться детским, сентиментальным, вероятно, чисто женским стремлением. Женщина дарует жизнь, знает, насколько нелегко даровать ее, – думаю, присутствующие простят мне чуточку патетики. Так что я за хеппи-энд.

– Вопрос только в том, – полюбопытствовал профессор Момзен, – для кого хеппи-энд? Хеппи-энд сразу для всех персонажей немыслим.

– Думаю, все-таки он возможен, – не согласилась хозяйка дома. – Так что дайте мне возможность изложить свою версию до конца. Густав, как нам известно, охладел к своей бывшей возлюбленной. Деньги Менле, я имею в виду огромные суммы, передаваемые им этому Шпицхирну, были просажены, другого термина я, к сожалению, подобрать не могу…

– Прости, что перебиваю тебя, Эмили, – вмешался хозяин дома, – но эти, как ты выражаешься, огромные суммы – сущий пустяк для Менле. Люди, которые способны потратиться на секретные лифты, поверь, мультимиллионеры.

– Хорошо, соглашусь, как всегда, ты прав, и Шпицхирн по-братски разделял их с Густавом…

– По-братски, говоришь? Неужели такие типы вообще способны на подобное? – искренне недоумевал герр Бесслер. – Если человек, по сути, обкрадывает своего клиента?

– Мне кажется, все-таки способен, – возразила хозяйка дома. – Есть, знаете, такие благородные воришки. К тому же по-братски он делился деньгами или же нет, еще неизвестно. Во всяком случае, сам Густав не имел возможности проверить, так ли это, поскольку не знал точно, сколько Менле вручал частному детективу Шпицхирну. Может, Шпицхирн как раз присваивал львиную долю. Но и на долю Густава выпадало более чем достаточно – переезд в пентхаус, новая машина…

– И виски хоть залейся.

– И это тоже. А поскольку деньги притягивают деньги, взгляните-ка: сразу возобновились предложения. Густав снова вошел в моду, конечно, уже не как эталон молодого типажа, он сменил имидж, отдав предпочтение зрелому мужчине, и не прогадал. Фурункул зажил, не оставив даже косметического дефекта.

– Или, напротив, шрам после фурункула придал ему более мужественный вид…

– Да, верно, и такой вариант вполне приемлем. Однако Шпицхирн довольно долго уговаривал Густава не отказываться от заведомо выгодных предложений, потому что Густав, человек по природе своей легкомысленный, рассчитывал и впредь жить на деньги Менле, но Шпицхирн сумел довести до его понимания, что вечно так продолжаться не может, что этот источник в один прекрасный день иссякнет.

– Об этом как раз и говорилось в книге! Только разве ситуация не изменилась, когда Менле поручил Шпицхирну устранить Густава?

– Разумеется, изменилась, – согласилась хозяйка дома. – Однако что мешает Густаву обзавестись не только новым жильем и машиной, но и новой подружкой? Тоже ведь вполне логичный ход событий. Это позволяет не затягивать сюжет. Хотя Густав со Шпицхирном довольно долго ломают голову над тем, как заполучить обещанный Менле миллион, не прибегая к убийству манекенщика. Тем временем Менле, не в силах сдержать нетерпение, увеличивает сумму гонорара за убийство до двух миллионов – дело принимает щекотливый оборот, Густав и Шпицхирн решают пойти хоть и не путем наименьшего сопротивления, но все-таки соблюсти хоть какие-то приличия. Мы узнали, что в отношениях между Густавом и Беатрикс даже в лучшие времена главенствовал принцип «кого люблю, того дразню», причем в самых крайних проявлениях. Может, им двоим очень нравились примирения после ссор, такое бывает, и часто. И Густав рассчитывал после первого же очередного конфликта расстаться с Беатрикс, втолковать ей, что их связь исчерпала себя окончательно, прибегнув, если понадобится, к самым серьезным средствам внушения, с тем чтобы она все-таки поверила, что их связь в тягость им обоим, хоть и требовать подобного от женщины – да простят меня присутствующие здесь дамы – пустое дело.

– И все же, – вмешался герр Канманн, – Беатрикс хоть и оскорблена до глубины души, но не мыслит возвращения к Менле, поэтому проглатывает горсть снотворных таблеток и умирает. Похороны ее становятся сценой примирения Менле и Густава, последний тут же женится на своей новой пассии, а Менле берет в жены свою секретаршу, и все по очереди становятся свидетелями на бракосочетаниях друг друга, второй свидетель – Шпицхирн и…