Андрей Хазарин - Живой товар

И Мюллер пошел узнавать, когда прилетает рейс 58.

* * *

Компания авиаперевозок независимой державы, носившая игривое название "Аист", успела в свое время вырвать шерсти клок из бывшего "Аэрофлота", но с тех пор не сменила ни одного самолета. И по новым маршрутам летали все те же старенькие "Ту".

Вот одна из этих заслуженных машин выпустила шасси и ровно в пятнадцать приземлилась в столичном аэропорту "Заполье". Прибыл рейс 58.

Мюллер оставил двоих подчиненных прямо у выхода с таможни вылавливать "груз" и присматривать за публикой, а сам остановился у сетчатого забора и задумчиво уставился на поле. Нет, улететь ему не хотелось. Пока работа не закончена.

У него всегда было так - пока висит вопрос, нет ни малейшего желания отдохнуть. Даже в выходные. Жена его за это Железным Феликсом называла. Потом перестала - привыкла.

Мюллер вернулся к своим сотрудникам, перекинулся с ними десятком слов, отошел к дальней стеночке. И тут взгляд его наткнулся на молодого человека, прячущего свое мощное телосложение под классическим серым костюмом. Та-ак... не то органы, не то спецслужба МИД, судя по костюмчику.

"Вряд ли они кого-то другого встречают", - подумал Мюллер как будто без всякого основания. Но в совпадения он не верил, зато верил, что если какая-то неприятность может случиться, она обязательно случится. Читал Кононенко мало и потому никогда не слышал о "законе Мэрфи", который формулируется именно так. Правило это он открыл для себя сам, никогда о нем не забывал и учитывал во всех делах и планах - а потому крайне редко натыкался на неприятные неожиданности.

И на этот раз он оказался прав.

Как только из таможни вышла девушка, ради которой Мюллер почти семь часов трясся в машине, к ней подошел тот самый молодой костюмчик, что-то тихо на ушко сказал, дождался ответного кивка и увел её на улицу.

Артур Митрофанович спокойно двинулся следом. Сам он в толпе не выделялся ни сложением, ни одеждой, да и лицо его, хоть и с почти классическими чертами, не поражало ни благородством, ни значительностью. Впрочем, негативных свойств характера в нем тоже не наблюдалось обыкновенное серьезное лицо взрослого мужчины. Никто на него внимания не обратил.

Зато сам Мюллер отлично разглядел, как серый костюмчик раскрыл перед девушкой дверцу черной "Волги" - правда, в нарушение протокола не заднюю, а переднюю, - подождал, пока она усядется, аккуратно - без удара, но плотно затворил дверцу, а сам сел за руль и мягко тронул с места.

"Волга" была приметная - черная, с тонированными стеклами и международными номерами.

Спецавтомобиль "Татьяны" - большой, но неброский "мерседес" десятилетней давности - неспешно отчалил от бровки тротуара и, не вырываясь из общего потока машин, двинулся следом.

Ладно, думал Кононенко, не век же они её будут у себя в МИДе держать, в конце концов и домой отправят. Понятно, повыспрашивать им хочется. А что она может рассказать? Ну нарвалась, обжулил её арап - но не раскрывался же он ей, всю подноготную не выкладывал. Хотя черт их знает - может, как раз и выложил, повыначиваться хотел, а заодно подавить сопротивление: мол, не просто так ты, дурочка, залетела, а продали тебя как корову, и назад тебе пути нет, и мечтать-надеяться нечего, что, дескать, родная держава выручит и спасет...

Он нахмурился. Да, не исключено. Нельзя её туда допускать. А как не допустишь? От Заполья до столицы едва тридцать километров, машин на трассе полно, у людей на глазах ни на гоп-стоп не возьмешь, ни катастрофу не устроишь... Тем более, Манохин велел, чтоб домой она попала целенькая и здоровенькая. Хм, а ведь язык она ещё в посольстве должна была развязать выходит, ничего особо страшного она там не рассказала, а значит нечего ей было рассказывать. Хорошо бы так...

Тем временем черная "Волга" приблизилась к развязке в двух уровнях на перекрестке аэропортовской подъездной дороги и Восточной трассы. Сейчас нырнет под мост, вывернется по бублику вправо и выедет на трассу в сторону столицы...

Но "Волга" неожиданно потянулась в правый ряд и, мигая сигналом поворота, свернула на восток - неудачливую невесту везли прямиком домой, в родимый город к родимой мамочке.

Артур Митрофанович перевел дух. Ну, теперь совсем другое дело. Пятьсот кэмэ - дорога неблизкая, сейчас четыре, пока доедут, глядишь, и сумерки сгустятся, хоть в июне и поздно вечереет, а в сумерках мало ли что случиться может. Тем более, с одиноким водителем, будь он хоть трижды из органов. Девчонка, пусть она ребеночек и крупненький, - девчонка и есть...