Дэшил Хэммет - Человек, который убил Дэна Одамса

Насколько позволяли одеревеневшие ноги, беглец как можно осторожнее стал подкрадываться к дому. Тут и там он спотыкался, ноги подкашивались, но лицо, покрытое слоем глины и трехдневной щетиной, выражало угрюмую решительность. Прячась, он перебегал от сарая к сараю, попутно обследуя их: сколоченные на скорую руку времянки, с большой натяжкой претендующие на то, чтобы служить защитой унылой гнедой кобыле и куче изношенного сельскохозяйственного инвентаря.

Кроме следов маленькой женщины и мальчика, никаких других он не нашел. Стараясь не шататься, беглец широкими шагами пересек двор. С неспешным постоянством тикающих часов крупные капли крови срывались с пальцев раненой руки, и дождь вколачивал их в землю. Сквозь грязное оконное стекло он увидел женщину и мальчика, сидевших рядом на кровати, лицом к двери.

Мужчина открыл дверь и вошел в единственную комнату. Мальчик побледнел, и губы у него задрожали, но худое болезненно-желтое лицо женщины не выражало ровно ничего, хотя она явно слышала, как он подходил к дому. Она сидела прямо, руки на коленях, и в ее поблекших глазах не было ни страха, ни интереса.

Мужчина застыл в дверях: невысокий, коренастый, с покатыми плечами гротескная статуя, вылепленная из грязи. Сквозь глиняную коросту невозможно было определить ни цвета его волос, ни одежды, лишь смутно угадывались черты лица. Револьвер полицейского в его руках - чистый и сухой - сверкал, подчеркивая свое несоответствие тому, кто его держал.

Красные глаза обшарили комнату: две кровати у голых некрашеных стен, простой еловый стол в центре, несколько шатких табуреток, обшарпанный, исцарапанный комод, сундук, ряд крючков, на которых вперемежку висела мужская и женская одежда, груда обуви в углу, открытая дверь, ведущая в кухонную пристройку. Он пересек комнату и направился к кухне. Наблюдая за ним, женщина повернула голову. Пристройка оказалась пустой.

- Где твой муж? - спросил он, глядя женщине прямо в глаза.

- Ушел.

- Когда он вернется?

- Он не вернется.

Ее невыразительный, ровный тон был для беглеца такой же загадкой, как и полное спокойствие, с которым она его встретила. Он нахмурился, перевел взгляд своих - теперь еще больше покрасневших, налитых кровью глаз на мальчика. Потом снова уставился на нее:

- Что ты имеешь в виду?

- Я имею в виду, что он устал от фермерства.

Он задумчиво закусил губы, затем направился в угол, где была свалена обувь. Там он нашел две пары поношенных мужских ботинок - сухих и без свежей грязи. Он выпрямился, сунул револьвер в кобуру и с трудом стянул с себя плащ.

- Дай мне поесть.

Женщина встала и вышла на кухню, беглец подтолкнул мальчика, чтобы тот пошел за ней, а сам встал в дверях, наблюдая, как она готовит кофе, оладьи и бекон. Потом все трое вернулись в комнату. Женщина накрыла на стол и снова уселась на кровать вместе с мальчиком.

Мужчина набросился на еду, но глаза его продолжали следить за дверью, окном, женщиной и мальчиком. Револьвер лежал рядом с тарелкой. Из раненой руки все еще текла кровь, и скоро пол и стол усеялись ее пятнами. С лица, рук и волос осыпались кусочки глины, но он не замечал их, даже когда они падали прямо в тарелку.

Почувствовав, что наконец наелся, он, с трудом двигая онемевшей левой рукой, свернул сигарету и закурил.

Словно только сейчас заметив кровь, женщина встала и подошла к нему:

- Вы ранены. Давайте перевяжу.

В его глазах, слипавшихся от усталости и сытости, появилось недоверие. С минуту он изучал лицо женщины, потом откинулся на спинку стула, расстегнул одежду и показал ей недельную пулевую рану.

Женщина принесла воду и чистую холстину для перевязки, промыла и забинтовала рану. Во время всей процедуры оба молчали, потом она снова села на кровать.

- Кто-нибудь заходил к вам в последнее время?

- Я не видела никого уже недель шесть-семь.

- Где ближайший телефон?

- У Нобилей, миль шесть отсюда.

- У вас есть другие лошади кроме той, что во дворе?

- Нет.

Он устало поднялся, подошел к комоду и выдвинул ящики. На дне одного он нашел револьвер и положил его в карман

В сундуке не было ничего интересного, но зато на крючке под одеждой висело ружье. В постели оружия не оказалось.

Он взял два одеяла, ружье, свой плащ и, шатаясь, побрел к двери.

- Я собираюсь немного вздремнуть, - сказал он, еле ворочая языком, там, под навесом, где у вас лошадь. Я скоро проснусь, надеюсь, что вы будете вести себя разумно. Понятно?

Женщина кивнула, затем, помедлив, сказала: