Полина Дашкова: Херувим (Том 1)

— Что? — опомнился следователь, загипнотизированный звонким потоком ее речи. — Замять покушение на убийство?

— Нет! — испугалась Галочка. — Нет, конечно, не покушение, но хотя бы время. Вы можете сказать моему мужу, будто все произошло не в три часа ночи, а, например, в десять вечера?

— Галочка, будь добра, успокойся, — простонал Герасимов.

Но успокоиться она уже не могла, до нее дошло наконец, что случилось и чем это угрожает ей лично. Следователь пожалел ее от души, но помочь не мог при всем желании. Как только появится ее армянский Отелло, придется его очень подробно допросить.

— Рубенчик убьет меня, если узнает! Я как чувствовала, говорила тебе: уезжай, а ты… Товарищ… господин следователь, я хочу сказать, вы даже не представляете, какой у меня ревнивый муж! Вот если кто-нибудь на меня посмотрит, ну просто как на интересную женщину, мой Рубен аж вспыхивает весь, я хочу сказать…

— Зачем было так рисковать, если муж ревнивый? — светло улыбнулся следователь и обратился к Герасимову:- Кстати, а в котором часу вы на самом деле приехали?

— Около двенадцати, — буркнул тот и вытянул сигарету из пачки.

— Предварительно созванивались? — Следователь вежливо щелкнул зажигалкой, давая ему прикурить.

— Да, я звонил ей, но этого никто не мог слышать. Я звонил по мобильному из машины около семи.

— Значит, кто-то за вами следил, — удовлетворенно кивнул следователь, вас кто-то заказал. Нет у вас никаких предположений на этот счет? Кому вы мешали жить? — Он опять одарил Стаса своей лучезарной улыбкой.

Красивое правильное лицо Стаса Герасимова застыло. Из открытого рта валил дым, светло-серые прозрачные глаза уперлись следователю в лоб, так, словно там было написано имя заказчика. На самом деле Стас не видел перед собой в этот момент совершенно ничего.

— Да что вы такое говорите! — Галочка испуганно всплеснула руками. — Зачем пугаете человека? У Стасика просто не может быть врагов, он такой добрый, обаятельный, его все любят, я хочу сказать, может, произошла ошибка, они его с кем-нибудь перепутали?

Ни следователь, ни Стас никак не отреагировали на это ее предположение. Она замолчала, переводя испуганные голубые глаза с одного на другого, и поспешно подвинула пепельницу Стасу, заметив, что столбик пепла грозит сорваться на кружевную клеенку. Наконец, опомнившись, Стас резко поднялся и произнес механическим голосом:

— Извините, мне пора домой. Если возникнут вопросы, у вас есть все мои телефоны, домашний, мобильный и служебный. Всего доброго. — Он направился в прихожую, на ходу заправляя мятую рубашку в брюки.

— Погодите, Станислав Владимирович, мы только начали разговор, — громко и удивленно произнес следователь, — пожалуйста, постарайтесь вспомнить, были какие-нибудь угрозы? Может, у вас произошел конфликт с кем-то? Поймите, это важно!

— Я плохо себя чувствую, — ответил Стас и, не оборачиваясь, поднял руки, как будто сдавался, — голова болит, понимаете ли, мне надо побыть одному.

— Инфекция! — воскликнула Галочка. — Надо температуру померить, у меня тоже все началось с головной боли, а потом уж горло. Стасик, миленький, подожди!

Но он уже сунул ноги в ботинки, руки в рукава кожаной куртки и через секунду несильное хлопнул входной дверью. Щелкнул английский замок. Следователь уткнулся в протокол и поспешно, нервно писал. В кухне минуты три стояла глубокая тишина, было слышно, как шлепаются капли в раковину. Галочка подошла и принялась закручивать кран, краснея от усилий. Но вода продолжала капать.

— Надо вызвать сантехника, иначе будете потоп рано или поздно. Сток забьется и будете потоп. — Она упала на табуретку напротив следователя, достала сигарету, и когда он, оторвавшись от протокола, щелкнул для нее зажигалкой, она поймала его взгляд и прошептала странно тихо. — Сделайте что-нибудь, приставьте к нему охрану, найдите заказчика. Если его убьют, я умру.

Будильник щебетал, словно живая птичка, которой прищемили хвост. Юлия Николаевна Тихорецкая, не открывая глаз, принялась шарить по тумбочке, чтобы заткнуть несчастного пискуна, и нечаянно сшибла его на пол. Он жалобно звякнул и затих.

Юлия Николаевна перевернулась на другой бок, укрылась с головой одеялом и решила, что можно еще минут десять просто поваляться в постели, не спать, а так, подремать с открытыми глазами, но провалилась в сон и вскочила только в восемь, когда во дворе под окнами загремел мусоровоз.