Наталья Солнцева - Красный лев друидов

– Долгушина... Она бухгалтером работает в какой-то фирме. Образованная. Не то, что я... Вон, руки заскорузли все! Я же с бревнами привык дело иметь, а не с культурными барышнями. Как был деревней, так и остался, хоть и живу в столице. Родом-то я из Ласкина... там у меня мать похоронена... бабка с дедом, все наше колено...

Матвею едва удалось скрыть свое изумление. Долгушина, бухгалтерша из «Маркона»?! Ничего себе, совпадение!

– Стыдишься трудовых мозолей? – усмехнулся он.

– Пока с Алевтиной не повстречался, мне это и в голову не приходило... Она меня, фактически, отшила. Понятно, почему. Я на нее не в обиде. Смирился с ее отказом, а она возьми и позвони. Сама! Спросила, свободна ли сейчас моя деревянная избушка... с юмором, со смешком спросила. Будто бы не очень-то ее это и интересует, просто к слову пришлось. Я обрадовался, аж дыхание сперло. Мысли шальные пронеслись, с ног до головы жаром меня обдало. Но Алевтина меня сразу охладила, чтоб я не забывался и знал свое место. Сказала – приболела, мол, и хочет на природе пожить, в тишине и покое, на чистом воздухе, колодезной водички попить, молочка парного... а главное, чтобы никто ее не беспокоил. Мне задний ход давать было уже неловко. Я замялся... тогда она деньги предложила, приличную сумму. Я пообещал, конечно. Куда мне было деваться-то? Да и пять сотен зеленых на дороге не валяются... В общем, сговорились мы. Она ждала меня в метро, на той же станции, где мы познакомились... я привез ей ключи от дома, она мне – деньги. Попросила только показать ей все – дорогу в Ласкино, избушку, как чем пользоваться... В деревню добирались на такси, за ее счет. Я хотел сам заплатить, но Алевтина не позволила. В общем, показал я ей, где что... как водяной насос включать, как печку растапливать... где сухие дрова лежат...

Робкая влюбленность удивительно сочеталась в Топоркове с практичностью и здоровой рассудочностью. Чувства чувствами, а выгоды своей он не собирался упускать.

– Эх, если б знать наперед, чем оно все обернется! – посетовал бригадир. – Соломки бы подостлал, не пожалел!

– Ты навещал Алевтину в Ласкине?

– Было искушение, – признался Топорков. – Но я не посмел. Боялся показаться навязчивым. Я хоть и деревенский, но гордый! Позвонил ей пару разочков на мобильник... она трубку не брала. Правда, связь там плохая... А может, Алевтина вовсе и не в одиночестве время проводила? Она мне докладывать не обязана, зачем дом снимает. Сам посуди, кто я ей? Никто...

– Теперь ты имеешь полное право спросить ее, что произошло. Пожар уничтожил твое имущество... дорогое, между прочим, имущество! Кстати, проводка в доме была исправная?

– Наш электрик делал, из бригады. Он классный специалист, знает специфику деревянных сооружений. В проводке я уверен. Печку тоже сложили по всем правилам.

– Значит, вина за случившееся лежит на людях. Человеческий фактор! Твоя Алевтина не отвертится. Дамочка она, судя по всему, не бедная... можешь смело требовать возмещения ущерба.

Топорков перевел на него отсутствующий взгляд:

– У меня плохое предчувствие... очень плохое...

Калмыков явился домой под вечер, угрюмый, молчаливый. От него попахивало коньяком.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – с порога наехала на него Лариса. – Боже мой! У тебя щетина! На кого ты похож?!

Он, не удостоив ее ответом, проследовал сначала в спальню, потом в ванную и закрылся там. Она встала под дверью, прислушиваясь, что он делает. Зашумела вода...

Громко топая, Лариса отправилась в кухню, готовить диетический ужин. Калмыков выглядел ужасно – серый, обрюзгший, под глазами мешки, зрачки тусклые, руки дрожат. Так он, пожалуй, окочурится раньше времени. Вариант «не доставайся же ты никому!» Ларису совершенно не устраивал. Не для того она по кирпичику возводила свой дворец беззаботного благополучия, чтобы в один миг все потерять! Она не обольщалась насчет себя. Достанься ей бизнес мужа – все быстро развалится. Отдавать же Калмыкова какой-то нахальной бабенке – тем более обидно.

Накрыв на стол, она вернулась к двери в ванную и крикнула:

– Иди, поешь чего-нибудь легкого!

– Не хочу... – раздался вялый голос мужа.

«Допрыгался, идиот! – злилась Лариса. – Переусердствовал со стимуляторами. Решил проявить половую активность!»

При всем том, она жалела Калмыкова, а пуще того – себя. Надо же было допустить такой ляпсус. Проморгать любовницу?! Рано она расслабилась... позволила себе почивать на лаврах. Какая-то смазливая финтифлюшка уводит у нее из-под носа законного супруга!