Йенс Лапидус - Шальные деньги

Мир ускорился. Хорхе в экстазе.

Спросил у бармена, где Джетсет.

— А, подойдет еще, — махнул рукой халдей, — он всегда к часу подтягивается, у кассы гостей встречать.

Джетсет — грязный сводник.

Хорхе стал ждать. Соседи за столиком времени даром не теряли — подбивали клинья к двум гимназисточкам с Юрсхольма. Холеные телки испытали небывалое культурное потрясение. Было видно, что им в диковинку общаться с заморскими парнями, не из Европы; разве что в классе был один такой, да и тот приемный. А у заморских парней логика проста: все шведки хотят меня, а потому все они — ляди.

Хорхе понаблюдал за флиртом. Пацаны угощали выпивкой. Вились вьюном. Телки угощались, комплименты слушали. Но дальше брезговали. Хорхе смотрел на них и думал: такие фифочки дают нашему черному брату лишь при одном раскладе — ухрюкавшись в дым.

Час ночи.

Наконец нарисовался тот, кто подходил под описание Джетсета. Стал за кассой у входа. Пиджак в меловую полоску. Джинсы. Лоферы «Гуччи» с пряжками. Церемонился со всеми симпатичными гостями.

Всем своим видом кричал: никогда не теряю самообладания.

Хорхе направился к нему:

— Здорово!

Джетсет удивленно обернулся.

— Ты, что ль, тот самый Джетсет?

Мажор скривился, пытаясь натянуть на лицо улыбку:

— Ага. Так меня зовут мои знакомцы.

Ударение на слове «знакомцы» — явный наезд на Хорхелито. Мол, кто б ты ни был, ты мне НЕ знакомец.

— Мне про тебя рассказывали. Про то, что держишь это заведение и какой ты классный чувак. Ну и еще насчет кое-чего.

Джетсет положил руку на плечо чилийцу. Оба были одного роста.

— Простите, не понимаю, о чем вы.

— Мне говорили про тебя и про Йонте. Типа вы мастаки бомбить всякие приятные штуки.

В глазах Джетсета что-то блеснуло. Какая-то хитринка. Впрочем, уже через мгновение лицо приняло привычное надменное выражение.

— Рад, что зашли. Извините, мне надо работать. Позже поболтаем. Развлекайтесь.

Отбрил Хорхелито. Но эта лукавая искорка в глазах Джетсета, она была.

Хорхе послал еще несколько эсэмэсок Фахди. Пришел ответ: «аллах велик, седня мне фартит, снял класную зажыгалку. зовет меня к сибе». Обломилось-таки ливанцу. Красавчик!

Хорхе продолжал зависать за иммигрантским столом.

Дело близилось к двум часам. Таска от кокса почти улетучилась. Пошел в сортир — догнаться. Замастырил тридцать миллиграмм. Вырубил не по-детски.

Вштырило. Потянуло на подвит. На максимальных оборотах.

Выплыл.

Снова подкатил к Джетсету:

— Базар есть.

Личико у Джетсета заметно скисло.

— Извините, я занят. Давайте потом, а? — И нетерпеливо отмахнулся.

Но Хорхе приспичило пожужжать. И сильно.

Не успел.

Кто-то схватил его с тыла, приподнял. Чилиец было развернулся, но где там — шея сдавлена будто тисками. Широченные лапы. Суровые объятия вышибалы.

С криками. Навынос. Вон.

В бешенстве: блядь, как понадобился Фахди, так его нет.

Хорхелито выпихали в шею. Как лузера. С несмываемым позором. Тут тебе не там, чурка немытый. В «Харму» приличные люди ходят, понял? И дружкам своим растолкуй.

Однако Хорхе раз и навсегда зарекся: никому и никогда не позволять глумиться над собой — ни южкам, ни прочему сброду.

Кокаин накатывал девятым валом.

Чилийцы не сдаются.

Сегодня его вечер.

Вечер проекта.

Становись раком, Радован. Джетсет не Джетсет. Насрать. У Хорхе и так вагон компромата.

Ах, кабы еще поговорить с Надей.

Нарыл у Фахди номерок Златко Петровича. Звонил-звонил, обзвонился весь — нет ответа.

Застыл посреди Стуреплан. На заднем плане: лавочники, бухая школота, синие от холода мажоры, сорокалетняя алкашня.

Вытащил мобилу. От Фахди сообщений нет: напросился-таки в гости.

Снова набрал сутенеру — Златко.

Пошли длинные гудки.

Наконец ответили, в первый раз с этого номера:

— Внимательно!

— Привет! Оттянуться желаю.

— Это ты по адресу обратился. А звать нас как?

Хорхе назвался погонялом Фахди.

— Ол райт. Придумаем что-нибудь для тебя, не вопрос, — сказал Златко.

— Круто. Я Надю хочу.

На том конце замолчали.

— Туго доходит? Надю хочу, — повторил Хорхе.

— Много хочешь, мало получишь. Она у нас больше не работает. Сорри.

Водка из холодильника, наверное, и то теплее, чем тот ледяной тон, которым ответил Златко.

— А где работает? Она офигенная.

— Слушай и втыкай. Забудь про Надю, понял? У нас ее нет. А тебя я вычислил. Еще одно слово об этой драной суке, и я тебя урою.