Николай Леонов - Шоу не должно продолжаться

— Боюсь, на это у нас не будет времени. Как только профессор Щепоркин обнаружит мое бегство, он тут же сообщит об этом Стасу, а уж тот поднимет на уши всю полицию. Так что нам, Машенька, придется действовать быстро и осторожно.

— Стасу? Неужели и Стас против тебя? — удивилась Мария.

— Не то чтобы против, просто не согласен с моими методами, вот и все.

— Можешь хоть в двух словах рассказать, что с тобой случилось и от кого нам придется гоняться? — вытряхивая на постель содержимое пакета, попросила Мария.

— Не от кого, а за кем, — поправил Гуров. — И не нам, а мне. Как только мне удастся сбежать из больницы, ты вернешься на работу или домой, откуда я тебя выдернул. Дальше я буду действовать сам.

— В чем дело, Лева? Скажи уже, или я за себя не ручаюсь!

— Есть у нас в Москве некий фрукт, который решил тягаться со всей столичной полицией. Мерзкий самонадеянный тип. И я должен его обезвредить.

Гуров говорил и одевался. Он держал в руках ботинок и собирался ослабить шнурок, когда в коридоре раздались шаги.

— По твою душу? — шепотом спросила Мария.

— Похоже на то. Дуй в туалет и не дыши. Попробуем прорваться.

Лев сунул в руки жене пакет и подтолкнул к туалетной двери. Сам тем временем натянул поверх рубашки больничный халат и забрался под одеяло. Он едва успел приклеить на место лейкопластырь, удерживающий иголку от системы, и закрыть глаза, когда дверь в палату открылась и на пороге появился профессор Щепоркин. Рука его потянулась к флакону с лекарством, установленному на высоком штативе. «Сейчас он поймет, что аппарат отключен, — мелькнуло у Гурова в голове. — Надо что-то делать». Он медленно открыл глаза, вздрогнул, будто от неожиданности, и облегченно выдохнул:

— Профессор, вы меня напугали!

— Простите, полковник, у меня не было подобного намерения, — убирая руку от штатива, виновато произнес профессор. — Как вы себя чувствуете?

— Неплохо, только спать сильно хочется. Борюсь с собой как могу, но глаза все равно слипаются, — изобразив зевок, объявил Гуров.

— Зачем же бороться? Сон — лучшее лекарство, — назидательно проговорил профессор. — А я к вам с хорошими новостями. Хотите знать, что показало обследование?

— Судя по предыдущей фразе, ничего сверхужасного со мной не произошло, верно?

— В логике вам не откажешь. Это хороший знак. То, что не нарушено логическое мышление, лишний раз подтверждает мои выводы относительно состояния вашего здоровья. Спешу сообщить, что препарат, введенный в ваш организм насильственным путем, лишь косвенно повлиял на деятельность жизненно важных органов. В настоящий момент процесс интоксикации подходит к стадии завершения. И еще одна хорошая новость. Думаю, она обрадует вас больше, чем предыдущая.

Профессор выдержал паузу, ожидая ответной реакции. Гуров не стал его разочаровывать.

— Жду не дождусь услышать новость, — сказал он.

— Не стану вас томить. Вторая хорошая новость заключается в том, что выписка ускоряется. Думаю, нет, я уверен, что смогу отпустить вас на домашнее лечение уже послезавтра. — И профессор торжественно замолчал, ожидая реакции.

Известие не обрадовало Гурова, наоборот, он испытал разочарование. На какой-то краткий миг ему показалось, что вот сейчас он получит официальное разрешение покинуть клинику уже сегодня и ему не придется никого обманывать. Увы, этого не произошло. Пришлось надеть на лицо очередную маску и бодро произнести:

— Послезавтра? Звучит неплохо. Лучше бы, конечно, сегодня, но…

— Никаких сегодня. Послезавтра — максимум, на что вы можете рассчитывать. И за это благодарите свой крепкий организм. Будь на вашем месте кто-то послабее, осложнений ему не избежать, — объявил профессор. — А сейчас вам нужен полный покой. Вы сказали, что хотите вздремнуть? Вот этим и займитесь. Больше никаких процедур, обещаю.

— Мне кажется, я могу проспать до самого утра, — осторожно произнес Гуров.

— Так и быть, дам медсестрам указание не тревожить вас до утра. Отсыпайтесь, полковник. — С этими словами Щепоркин покинул палату.

Гуров испытывал некоторую неловкость оттого, что пришлось обманывать такого прекрасного человека, но другого выхода не было. Зато он выторговал себе целых шестнадцать часов, а вот это было уже существенно. Из туалетной комнаты выглянула Мария:

— Гроза миновала?

— Выходи, он ушел.

— Восхищаюсь твоей выдержкой. А врешь-то как виртуозно, как по сценарию готовому читаешь.

— Хватит издеваться, — буркнул Лев. — Это исключительно ради дела.