Лариса Соболева - До и после конца света

Отстранив девушку и обняв за плечи, Дмитрий Данилович повел ее к старому кожаному дивану.

– Дядя Дима, я обязательно подумаю над вашим предложением и, возможно, перейду работать в администрацию. Но только начальником.

– У, какая! – Он потрепал девушку по бледной щечке. – Вам сразу начальственное кресло подавай.

– Там ведь скучно, должна же я чем-то компенсировать скуку?

– Ну, садись, садись… – И бухнулся сам, откинулся на подушки. – Могу другое теплое место подыскать. Адвокат – профессия гнилая…

– Просто вы не любите адвокатов.

– Не люблю. С тех пор, как начал работать в следствии. А разве не гнилая? Само слово, ты подумай, на какие части раскладывается: ад-во-кат. А кат – это был палач на Руси. Что же выходит? Во какой кат из ада! Или проще: адский палач.

– Да что вы сегодня так мрачно рассуждаете? Не похоже на вас.

– Ладно, рассказывай, какая нужда тебя привела…

Сима подробно изложила проблему и сопутствующие ей сомнения, показала фотографии, правда, непристойности не позволила читать, а в скупых фразах и общих чертах изложила содержание.

– Ну, факт отцовства не оспоришь, позже объясню – почему, – наконец сказал он, рассматривая фото Никиты. – Значит, этот молодой и красивый мужчина отрицает связь?

– Категорически. Скажите, это возможно, чтоб без него Яна зачала ребенка? Да, я знаю, некоторые сдают для искусственного оплодотворения… только Никита Кораблев утверждает: даже кровь не сдавал.

Дмитрий Данилович протянул в сторону руку, взял со стола коробку конфет, открыл и в приказном порядке предложил Симе:

– Ешь конфеты! Видишь ли, раз делают искусственное оплодотворение, то… все возможно, детка. Человек изворотлив, он бывает гениален как в науке, совершая великие открытия, так и в подлости, идя на тягчайшие преступления и придумывая новые способы их совершения, чтоб не засветиться, а получить максимальную выгоду.

– Вы думаете, Яна нашла способ… – Но способ добычи биоматериала для зачатия ее богатое воображение предоставило примитивный и в духе все тех же писем. Стало неловко и стыдно, словно дядя Дима подсмотрел ее фантазии, Серафима поспешила убедить его: – Это нереально!

– Я ничего не думаю и тебе думать не советую.

– Не поняла. Мне отказаться?

– Зачем? За работу неплохо платят? Берись. Не то время, чтоб бросаться заработком. А думать в моей трактовке означает – это заранее принимать чью-то сторону. Да, ты должна Кораблеву помочь разобраться, он тебя нанимает, но! Не забывай ни на секунду, что он может отказываться от факта отцовства, чтоб избавиться от забот и затрат на ребенка, что ему уже не удастся.

– Даже если…

– Без «если», Сима. Генетическая экспертиза будет основным документом в суде, по нему – он отец, каким бы способом ни произошло зачатие, да хоть ветром надуло, как говорит твоя подруга. Это я и хотел тебе сказать. Так вот, Сима, думать – значит работать. Но дело интереснейшее, попробуй разобраться, кто из них лжец – Яна или все же Кораблев.

Вдруг Серафима по-деловому придвинула журнальный столик, разложила на столешнице фотографии и повернулась к Дмитрию Даниловичу:

– В таком случае, дядя Дима, еще раз посмотрите на фото, но более внимательно. Кораблев клянется, будто в глаза никогда не видел Яну, по снимкам этого не скажешь.

Он второй раз надел очки, пересматривал фотографии, иногда брал одну и менял местами с другой, словно раскладывал пасьянс. За ним интересно наблюдать, когда он погружается в материал. О, как Дмитрий Данилович преображается! Он изучал, она, наблюдая за ним, поедала конфеты, но вот Дмитрий Данилович поднял палец, Серафима перестала жевать:

– Вы что-то заметили? Скажите, что? Я ничего не вижу.

– Смотри, детка, я их разложил, грубо говоря, по степени контактности. Каких кадров меньше?

– Мм… – Сима сунула конфету в рот, пожевала, разглядывая фото, и не определила: – Меньше? Не понимаю, что вы имеете в виду.

– Вот Яна одна… хорошенькая матрешка, скажу… Снимков с ней пять. Вот Кораблев помогает девушке подняться на лыжне, оба смеются. Здесь она целует его, тоже оба улыбаются. Итак, всего кадров, где они в непосредственном контакте, два.

– А эти? – возразила Серафима.

– А тут, дорогая, нет контакта. Например, эта… Супермаркет, Яна рядом с Кораблевым и что? Между ними нет… э… связи. Иными словами, не видно близкого общения. И таких снимков десять. Вот он кидает шар по кеглям, а она опять рядом. Это… я думаю… в ювелирном магазине, он уткнулся в витрину, Яна снова рядом, преданно смотрит на него… Погляди: везде в контакте она, а его ответного взгляда или жеста попросту нет. Их фотографировал кто-то третий, почему же нет ни одного фото, где они оба открыто позируют, например обнявшись у какого-нибудь памятника?