Дмитрий Федотов - Огненный глаз Тенгри

— Он умер внезапно, — погрустнел Крюгер. — Я точно не помню, от чего, но… обстоятельства были очень странными. Если хотите, я посмотрю семейный архив. Возможно, там найдется необходимая вам информация.

— Да уж, будьте добры. А что стало с его коллекцией раритетов?

— Ну, после смерти брата коллекция перешла к Роберту, но он решительно не знал, что с ней делать и вскоре подарил коллекцию молодому университету.

Крюгер явно все больше погружался в воспоминания — рассеянно прихлебывал остывший кофе и крошил в блюдце печенье. Потом вдруг встрепенулся и полез во внутренний карман пиджака. На свет появился моднейший девайс — цифровой фотоальбом с возможностью записи саундтреков для сопровождения показа фотографий в режиме слайд-шоу. Машинка была размером со стандартный «наладонник».

— Вот! — Профессор включил альбом, поиграл джойстиком и протянул мне устройство. — Это мой прадед.

На экранчике оказался выцветший снимок, не обработанный программой реставрации. Там был изображен грузный человек в сюртуке, сидящий боком за большим письменным столом, заваленном какими-то бумагами, гроссбухами и другими предметами. На краю стола справа стояла лампа с вычурным абажуром. Свет от нее падал на ближайшие предметы, привлекшие мое внимание. Крюгер, молча наблюдавший за мной, перехватил мой взгляд и пояснил:

— Да-да, это именно те самые раритеты, о которых вы спрашивали! Вот в этом тубусе из нефрита хранился берестяной свиток, а вот эти два предмета и есть фигурки Коршуна и Пса.

— Разрешите мне взглянуть, — попросила Мария Сергеевна.

— Пожалуйста, — я передал ей альбом. — Скажите, герр Крюгер, а что это был за купец, у которого ваш прадед купил раритеты? Насколько я знаю, тогдашние купчины весьма неохотно связывались с торговлей предметами старины — покупателей искать хлопотно, прибыль сомнительна…

— Вы правы, но я не помню, к сожалению, его имени. Хотя в семейных хрониках оно наверняка сохранилось.

— Не сомневаюсь! Немцы всегда отличались завидной пунктуальностью и аккуратностью в ведении дел. Примите это как комплимент, профессор.

— Благодарю вас, господин Котов!

— Однако, вы так и не ответили, кто же тот человек, с которым вы вчера встречались? — Я постучал пальцем по фотороботу, по-прежнему лежавшему на столике.

— Он представился научным сотрудником Алтайского университета.

— Не Прохановым, случайно?

— Кажется, да…

— И о чем вы говорили, если не секрет?

— Он… он настойчиво выспрашивал, что мне известно про бога Тенгри и обряд его пробуждения, — профессор устало откинулся в кресле и потер пальцами переносицу. — Говорил, что пишет диссертацию о верованиях древних шоров…

— Шорцев?

— Да… Хотя они сами себя называли именно «шор», то есть просто «человек».

— Вообще-то, самоназвания «шор» не было, — откликнулась Мария Сергеевна, задумчиво разглядывая фоторобот. — Так назывались сеоки — родо-племенные образования туземного населения Кузнецкого Алатау. Их было несколько: ак-шор, кара-шор, сары-шор… А шорцами их предложил называть известный этнограф и историк Василий Васильевич Радлов в 1861 году.

— Фридрих Вильгельм, вы хотите сказать? — уточнил Крюгер.

— Да, но он принял православную веру и стал Василием Васильевичем.

— Господа ученые, — возопил я, — это все очень интересно, о чем вы говорите, но как это может помочь нам поймать грабителя?

— Вы любите детективы, Дмитрий? — лукаво посмотрела на меня Мария.

— Обожаю!..

— Каков главный принцип поиска преступника?

— Чтобы поймать преступника, надо разгадать его мотив.

— Верно. Вот мы этим и занимаемся… Кстати, — Мария кивнула на фоторобот, — я вспомнила, что тоже видела этого человека в музее накануне ограбления. И по-моему, он беседовал с Ильдаром Сарыгиным.

— А, это тот самый пугливый сотрудник, который отказался побеседовать со мной вчера, — я плотоядно улыбнулся. — Теперь не отвертится!

— Итак, господа, — перебил нас Крюгер, вновь превратившись в сосредоточенного и собранного ученого, — каковы ваши выводы?

— Профессор Крюгер не причастен к ограблению музея, — серьезно сказал я, — но имеет определенное отношение к истории самих раритетов и потому тоже может стать жертвой неизвестного преступника.

— Вы так думаете? — озадаченно уставился на меня Крюгер.

— Непременно! Надеюсь, вы не рассказали ему всего того, что поведали здесь нам?

— Н-нет… Я просто не поверил, что этот господин — ученый.