Валерий Ильичёв - Перстень с печаткой

Уходя, Ильин заметил Галину. Она смотрела на него с благоговейным восхищением. Он почувствовал себя неловко. Как любят женщины погружаться в свои фантазии, придумывая и мужчин, и свою счастливую жизнь с ними. Они наделяют нас качествами, которыми мы не обладаем, видят в нас героев и сказочных принцев, а потом разочаровываются и нас же винят в крушении своих надежд. Вот и Галина наверняка вообразила меня милицейским суперменом, поборником справедливости, бесстрашным защитником обиженных и униженных, наподобие благородного шерифа из западных фильмов. А потом, погрузившись в семейный быт, возненавидит меня за то, что я просто мент, обыкновенный мужчина с недостатками и раздражающими её привычками.

Ильин заставил себя здорово разозлиться на ничего не подозревающую и ничем перед ним не провинившуюся женщину, заглушая в себе невольную вину за чувство, ненароком внушенное истосковавшемуся по любви и ласке человеку. Зная себя, он с досадой подумал, что всю оставшуюся жизнь будет испытывать это чувство вины.

Ильин поднялся к себе в номер. За окном сгустилась темнота южной ночи. В дверь трижды негромко постучали. Так робко проситься к нему могла только Галина. Пересилив себя, Ильин направился к двери, чтобы впустить в номер женщину, к которой не чувствовал ни малейшей привязанности.

На следующее утро Бородин встал рано, быстро собрал вещи и прямо в номере попил чаю с печеньем. Взглянув на часы, прикинул: Пименов обещал прислать за нами машину в десять. Я успею попрощаться с морем.

Он всю жизнь верил в примету, что, если бросить монету в воду, обязательно вернешься сюда еще. Он подошел к самой кромке моря. Над водой кружились чайки.

Бородин достал из кармана печенье, разломал его и стал бросать в воздух, поближе к птицам. Чайки, возбужденно крича, ловко подхватывали на лету и жадно проглатывали его угощение. Глядя на эту сварливую кутерьму, старый сыщик вздохнул: На вид красивая и гордая птица, способная на величавое парение, а выпрашивает подачку, как настырная нищая.

Он бросил чайкам последний кусок печенья и достал из кармана горсть монет. Размахнувшись, бросил. Блеснув на солнце, они рыбьей чешуей упали в море.

Увязая в песке, Бородин пошел прочь. Ненасытные чайки, надеясь на подаяние, некоторое время кружили над ним, пока не отстали. У выхода с пляжа Бородин повернулся к морю лицом, посмотрел на вздымающиеся волны с белым гребешком, и ему вдруг так захотелось поверить, что море разволновалось из-за расставания с ним.

С годами все меньше веришь в то, что брошенные в воду монеты чудесным образом возвратят тебя туда, где тебе было хорошо, с горечью подумал Бородин и, уже не оглядываясь, покинул пляж.

У входа в пансионат стояла присланная за ними машина. Бородин поднялся в номер, взял чемодан и спустился вниз.

Вслед за ним из подъезда вышел Ильин. В одной руке он нес свою сумку, а другой обнимал провожавшую его Галину. Небрежно поцеловав женщину в щеку, он сел в машину рядом с Бородиным. Галина, до того пытавшаяся даже улыбнуться, вдруг заплакала и, закрыв руками лицо, отвернулась.

Водитель, молодой светловолосый парень, резко тронув с места, сразу набрал высокую скорость. Хохотнув, он подмигнул Ильину в висящее справа зеркало:

Долгие проводы лишние слезы. Я правильно понимаю?

Ильин ничего не ответил. Он смотрел в окно. Сжав челюсти так, что резко обозначились скулы, он усилием воли старался вытеснить из сознания рыдающую у подъезда пансионата женщину и стал думать о новых делах, ожидающих его в Москве.