Валерий Ильичёв - Перстень с печаткой

Авдеева зло посмотрела на него:

Да если понадобится, то я и тебя, Кондратов, допрошу и задокументирую по всей форме. Только вот руки дрожат. Так что ты сам все нужное зафиксируй, а я подпишу!

Кондратов понял, что возражать бесполезно, и, достав листок бумаги, принялся писать. Чтобы не сидеть в тягостном молчании, Ильин спросил:

Нина, на похороны Комова приедешь?

Нет. Не хочу, чтобы мою опухшую физиономию ребята видели. Пусть запомнят меня молодой и красивой. А Сереге, я думаю, теперь наплевать на то, кто придет его провожать в последний путь.

Не жалеешь, что не за него замуж вышла?

Нет, Ильин, не жалею. У меня к нему никаких чувств не было. Только ещё и ему бы жизнь сломала. И вообще, я думаю, от судьбы не уйдешь.

Кондратов закончил писать и протянул листок Авдеевой. Та нарочито внимательно начала читать, чтобы досадить Кондратову, а затем, с трудом удерживая в прыгающих пальцах авторучку, с величайшим напряжением вывела свою подпись.

Теперь можно было уходить. Но сыщики медлили. Просто так покинуть эту женщину они не могли. Слишком многое их связывало: и годы учебы в школе милиции, и общие знакомые, и радужные надежды на будущее, впрочем, быстро испарившиеся, как только они начали работать в уголовном розыске. Все это было трудно просто так отбросить в сторону. Здоровые, полные сил сыщики невольно испытывали чувство вины перед этой опустившейся женщиной, их сверстницей. Молчание нарушила Нина:

Пойдемте, ребята, я вас провожу. Спасибо, что не читали проповедь и не уговаривали бросить пить. Я теперь нормальная только когда выпью. А в трезвом состоянии я не человек.

В дверях Нина спросила:

Я сильно изменилась?

И, выслушав заверения, что совсем нет, ну, если чуть-чуть, горько улыбнулась и поблагодарила:

Спасибо, ребята. Найдите тех сволочей, что Серегу убили. Должна же быть в жизни справедливость.

Дверь захлопнулась, и сыщики, не оглядываясь, пошли к машине. Когда она тронулась с места, Кондратов повернулся к Ильину:

Просто удивительно, как повезло нам с этой папкой! Может быть, права Авдеева и есть на свете справедливость? Комов, передав ей эту папку, словно вручил нам ключ от двери, ведущей к его убийцам.

Ильин промолчал. Он не разделял оптимизма приятеля. У него было предчувствие, что путь к разгадке всего этого дела ещё далек и труден.

На следующее утро Ильина вызвал подполковник Карпов. В его тоне сквозило недовольство:

Тебя, Ильин, опять отзывают в следственно-оперативную группу по убойным делам. Наверное, твой друг Кондратов расстарался. Ты бы наконец решил, где работаешь у нас, в отделении милиции, или в МУРе? Может, там и зарплату получать будешь? Тогда я не против.

Ильин знал, что лучше молчать, пока гнев у начальника не иссякнет сам собой. Он приготовился к длинной нотации, но Карпов в этот раз был непривычно краток:

Ну что сидишь как на именинах? Отправляйся туда, там тебя уже ждут.

Ильин пошел к выходу. Он не обижался на Карпова, потому что понимал настроение подполковника: дела в отделении милиции шли неважно. Но найти и наказать виновных в убийстве Комова было делом чести всех его коллег.

По дороге в Главное управление внутренних дел Ильин думал о содержании серой папки: Наверное, Кондратов со специалистами из отдела борьбы с экономическими преступлениями уже анализирует материалы. С цифрами и документами они разберутся. А вот зачем Осипов в этой папке держал золотой перстень-печатку, привязанный шпагатом к обрывку собственной визитной карточки, надлежит разгадать нам.

Кондратова он застал нервно расхаживающим по кабинету и догадался: Что-то у ребят не заладилось. И, словно отвечая на его немой вопрос, Кондратов кивнул в сторону лежащей на столе раскрытой серой папки:

Золотой ключик читал? Так вот, эти материалы напоминают мне ту сказку: ключик есть, а где находится дверь, которую он должен открыть, неизвестно. К тому же это даже не ключ, а его половинка.

Объясни толком! И не мотайся из угла в угол, а то в глазах рябит.

Объяснять тут особенно нечего. Осипов, почувствовав опасность, перед своей гибелью разъединил все бумаги, относящиеся к тайному счету, на две части. И передал половину скорее всего своей любовнице некой Софье Беловой.

Зачем?

Зачем? Да очень просто: он смертельно боялся Буга и его парней, способных за пару минут выбить из него эти документы. А спрятав часть содержимого папки в другом месте, он в случае наезда имел шанс поторговаться и за свою жизнь, и за значительную долю украденных денег.