Антон Леонтьев - Побег с Лазурного берега

– Вы внушили ему эту лживую мысль, – ужаснулась Лиза, – а на самом деле он здоров!

– Теперь уже нет, – подал реплику, отправляя в рот дольку апельсина, «доктор Барни». – Внезапная смерть богатого престарелого мужа вызвала бы подозрения, а вот если становится известно, что он смертельно болен... Тогда все сочувствуют молодой жене, которой вскоре предстоит сделаться очаровательной и, что самое важное, очень обеспеченной вдовой. Твой папаша, сделавшись немощным, забыл обо всех недоразумениях между собой и Анабеллой, подарил ей замок и даже составил на прошлой неделе завещание, в котором единственной наследницей провозглашается его драгоценная супруга. Ты получаешь десять тысяч франков и картину, на которой изображена твоя голая мамаша, – тут нам не удалось переубедить упрямого старого осла.

Анабелла постучала длинными ногтями по металлической коробочке с серым порошком и продолжила рассказ:

– Мне пришлось собрать всю свою волю в кулак и изображать экстаз, когда я оказывалась с твоим отцом в постели. Хм, мнит себя Казановой, а сам давно импотент... Леон – старая мерзкая крыса! А от крыс надо избавляться при помощи яда!

– Таллий, – заметил «доктор Барни», – практически невозможно обнаружить в организме, если эксперты изначально не знают, что именно надо искать. Если давать его в небольших количествах, постепенно увеличивая дозу, то жертва начинает угасать, и никто не сможет сказать, в чем именно дело. Один, правда, у таллия недостаток – от него вылезают волосы, поэтому твой отец и облысел.

Лиза содрогнулась – двое мерзавцев в открытую, без стыда излагали ей свой ужасный, злодейский план.

– Финал близок, – проворковала Анабелла. – Думаю, еще неделя-другая, и весь мир узнает о том, что после долгой болезни скончался великий художник Леон Кречет.

– Я не допущу этого! – воскликнула Лиза. – Вы сами во всем признались, и когда я окажусь на свободе, то отправлюсь в полицию и...

«Доктор Барни» оглушительно расхохотался.

– Когда ты окажешься на свободе? Дурочка! Неужели ты думаешь, что мы открыли тебе свои замыслы, дабы потом отпустить на все четыре стороны? Ясное дело, что ты побежала бы в полицию или в Интерпол, и тогда нам была бы крышка.

– Всем известно, детка, что ты – крайне неуравновешенная личность, – с наигранным сожалением заявила Анабелла. – Смерть мамаши выбила тебя из колеи, и тебя пришлось отправить в интернат. А кончина папаши станет для тебя вселенской катастрофой. Неудивительно, что после такого потрясения ты решишь свести счеты с жизнью!

– Но я... – начала Лиза и осеклась.

«Доктор Барни» насмешливо смотрел на нее, играя ножом, Анабелла постукивала длинными ногтями по крышке коробочки с ядом.

– Ты хотела сказать, что твой отец еще жив? Ну, это можно быстро исправить, – сказала мачеха. – Да и тебя отправить на тот свет не очень сложно. Неужели думаешь, что мы позволим какой-то соплячке помешать осуществлению наших планов? Состояние твоего отца – больше ста миллионов, а еще в запасе имеются многие десятки картин, еще пока не проданных. О, мы будем купаться в деньгах!

«Доктор Барни» поцеловал Анабеллу, и Лиза поняла, что они ни за что не отпустят ее. Они убьют отца. И убьют ее.

– Пока что мы поместим тебя в подвал. Но тебе не придется долго сидеть там, детка, – добавила мачеха. – Думаю, грядущая среда или четверг – самое подходящее для меня время, чтобы сделаться вдовой.

Лизу заперли в крошечной темной камере, в одном углу которой находился рваный тюфяк, а в другом – горшок. Ее кормили утром и вечером два братца Анабеллы, и справиться с ними у Лизы не было ни малейшего шанса.

Девушка потеряла счет времени: она жила в постоянной темноте, и только появление тюремщиков позволяло ей понять: вот прошел день, еще один... Пролетело шесть дней, наступил четверг.

Дверь заскрипела. Лиза думала, что снова явились надсмотрщики с едой, но вместо них она узрела Анабеллу, облаченную в узкое черное платье, с жемчугами вокруг тонкой шейки. Ее сопровождал одетый, как всегда, элегантно «доктор Барни».

– Бедная моя детка... – поднеся к глазам крошечный черный платочек, произнесла мачеха и весьма натурально всхлипнула. Затем Анабелла расхохоталась. Засмеялся и ее любовник.

– Три часа назад умер мой горячо любимый муж, гений кубизма Леон Кречет, – заявила Анабелла. – Нам даже не требовалось травить его таллием: его организм был до такой степени ослаблен, что не смог справиться с банальной простудой.