Антон Леонтьев - Святой нимб и терновый венец

Вопросов у меня было много, но ни единого ответа, а только предположения, домыслы и версии. Атмосфера в Риме и Ватикане накалялась, причем не только в прямом смысле (градусник зашкаливало: на солнце было под сорок), но и в переносном – близилось погребение святого отца, и все хотели знать, что же послужило причиной его смерти.

Антонио в те дни я видел редко. Он каждый день принимал участие в генеральных конгрегациях, где прибывшие со всего света в Италию кардиналы обсуждали насущные проблемы (которых было более чем достаточно), занимались подготовкой похорон Адриана и предстоящего конклава и пытались договориться о том, кто же станет следующим наместником святого Петра.

...В тот день с утра я посетил институт, где работал профессор Маурисио Пелегрино. После телефонного звонка моего брата-кардинала он любезно согласился принять провинциального священника.

Первое, что бросилось мне в глаза, был страх, явно читавшийся на лице медика.

Профессор принял меня в большом светлом кабинете, стены которого были украшены абстрактными рисунками. Пелегрино сразу же сообщил мне:

– Падре, я не могу уделить вам много времени, через полчаса начинается операция, которой я руковожу.

Но он не столько спешил, сколько боялся. Профессор старался не смотреть на меня, а на висках у него выступили капли пота, и я не верил, что это последствие небывалой жары – в кабинете работали кондиционеры и царила приятная прохлада.

– Профессор, как вы относитесь к слухам о том, что папа Адриан умер не своей смертью? – спросил я, решив, что лучше всего атаковать его прямым вопросом.

Пелегрино вздрогнул и яростно ответил: – Папарацци в погоне за дешевыми сенсациями не останавливаются ни перед чем. Даже перед смертью святого отца!

– Это не ответ на мой вопрос, а скорее, общие слова, – настаивал я на своем. – Меня интересует смерть папы Адриана. От чего она последовала?

– Перечитайте официальный бюллетень, – заявил профессор. – Там все очень подробно освещено.

– И все же, не могли бы вы повторить для меня? – сказал я. – Говорят, что вы написали бюллетень под диктовку статс-секретаря и камерленго.

– Что за чушь! – возмутился профессор, и я тут же понял, что попал в точку. – Оба кардинала не имеют отношения к составлению бюллетеня. Я бы никому не позволил оказывать на себя давление! Вы хотите знать, что произошло той ночью? Извольте! После выхода из комы ослабленный организм его святейшества пережил подлинный шок, что и привело к коллапсу спустя несколько часов. Его сердце отказалось работать, и сделать было ничего нельзя.

– А из-за чего остановилось его сердце? – упрямо спросил я, подумав про себя, что профессор, похоже, хорошо знаком с тактикой софистов.

– Падре, вы не мой коллега по цеху, чтобы я излагал вам сугубо медицинские детали кончины одного из моих пациентов, – заявил профессор с нервной усмешкой. – Для дилетантов наподобие вас вполне достаточно того, что я уже назвал.

– Значит, вы исключаете, что папа был отравлен или умерщвлен каким-либо иным образом?

Маурисио Пелегрино моргнул, и в тот момент я окончательно уверился в том, что Адриана убили.

– Конечно же, я исключаю! – прогрохотал профессор и в раздражении хлопнул ладонью по полированной поверхности стола. – Или вы сомневаетесь в моей компетенции, падре? В смерти святого отца нет ничего таинственного. И конечно же, он не был убит!

– А отчего он впал в кому? – спросил я. – Правда ли, что удар по голове...

– Неправда! – произнес, вставая, профессор. – Конечно же, неправда! Вы начитались глупых статеек в дурных газетенках, падре. Одиннадцатого декабря у святого отца был сердечный приступ, который привел к остановке сердца и клинической смерти. Его удалось вернуть к жизни, но папа Адриан впал в кому. Пять предыдущих пап также умерли от сердечной недостаточности, так что здесь нет ничего удивительного. Надеюсь, у вас более нет ко мне вопросов!

– Нет, как же, – произнес я, – профессор, я хотел бы бросить взгляд на историю болезни папы Адриана, если вы не возражаете.

– Возражаю! – заявил, подходя к двери и распахивая ее, бывший лейб-медик. – Только ордер, подписанный судьей, принудит меня сделать это. Я обязан соблюдать врачебную тайну даже по отношению к моим покойным пациентам. А теперь прошу вас удалиться!

Мне не оставалось ничего иного, как ретироваться. Оглянувшись, я обнаружил на этаже туалет и, зайдя в него, заперся в одной из кабинок. Нестандартная ситуация требовала нестандартных мер. Я знал, что все мои прегрешения Господь мне простит: ведь я, в отличие от профессора, действовал во благо церкви.